Ираклий Пирцхалава рассказал об участии в «Суперстаре!» и атмосфере на проекте . В начале нулевых Ираклий Пирцхалава громко заявил о себе, выпуская один хит за другим. «Лондон-Париж», «Сделай шаг», «Капли абсента», «Я с тобой» — те композиции, которые известны и взрослым, и молодежи, и не теряют своей актуальности по сей день. После первого успеха артиста прошло больше 20 лет, но он по-прежнему собирает залы и занимается творчеством. Правда теперь музыка Пирцхалавы приобрела новое, глубинное начало. Наряду с поп-музыкой он выпустил хиты «Утешение», «Покаяние», «Слава Богу за все», открывая поклонникам «через песни духовные моменты». Тем самым Ираклий показывает, что он, как и его творчество, может быть разным. А еще певец принимает активное участие в ТВ-проектах. На этот раз Пирцхалава присоединился к шоу «Суперстар!» на НТВ, где его коллегами стали артисты, чей пик популярности пришелся на 80-е, 90-е и нулевые. В эксклюзивной беседе с сайтом «Страсти» Ираклий вспомнил об участии в «Фабрике звезд», оценил состояние современной музыки и рассказал о пережитой клинической смерти. Ираклий, Вы стали участником пятого сезона шоу «Суперстар!» на НТВ. Расскажите, какая атмосфера царит на проекте? Чувствуете конкуренцию? Атмосфера дружеская, подружились почти со всеми. Никакой конкуренции лично я не ощущаю, мы все философски понимаем, что это не Лига чемпионов УЕФА. Конечно, предполагаю, что те, кто выбыл, по-другому относятся к вопросу, возможно, расстраиваются в моменте. Но мы все поддерживаем друг друга, я стараюсь создать какую-то теплую атмосферу. Например, в моей гримерке всегда есть вкусная грузинская еда, всех приглашаю и угощаю. В первом выпуске Вы выступили с хитом «Лондон-Париж» и столкнулись с критикой Сергея Соседова, который заявил, что «время песни ушло». Задели ли Вас слова музыкального критика? Согласны ли с его мнением? Я сразу дал себе задание — не обращать внимание ни на оценки, ни на комментарии членов жюри, потому что это абсолютно субъективная история и независящая от меня реакция. Моя задача — выходить на сцену и делать то, что я умею: делать от души, искренне, от сердца. У жюри, на самом деле, непростая ситуация. Им приходится делать сложный выбор из крутых номеров, искать аргументы, основываясь на субъективном взгляде: понравилось-не понравилось. Кроме того, из постоянных членов жюри только Стас Пьеха является профессиональным музыкантом, он еще как-то может судить, где участник сфальшивил, а где — нет. Остальным было тяжеловато относительно терминологии, было много ошибок. Меня это заставляло улыбаться, потому что я понимал, что был прав с самого начала, когда поставил задачу не обращать внимание на высказывания. Я старался не комментировать, особенно то, что касается моего творчества. Что касаемо «ушло время песни»: я приглашу господина Соседова на свой концерт, когда весь зал поет «Лондон-Париж» и не только его, у меня программа состоит исключительно из хитов. Я думаю, он поменяет свое мнение.«Суперстар!» — не первый телевизионный проект для Вас. Я сейчас веду к «Фабрике звезд», которая стала для Вас знаковым событием. Но Вы могли бы туда не попасть, если бы у другого участника не обнаружили ВИЧ. А какое еще событие Вы могли бы назвать решающим для своей карьеры? В первую очередь, молитва духовного отца и воцерковление, потому что когда идешь с Богом по пути, повернутый к нему лицом и с любовью в сердце, то значительно легче и эффективнее. Многие участники «Фабрики» не раз отмечали токсичную среду проекта, к тому же Вы сами называли «Фабрику» «настоящим мексиканским сериалом». Что Вам, как начинающему артисту, помогло не сломаться тогда? Это было удивительно. Каждый день я утром и вечером молился, и это мне помогало. И это не значит, что я не совершал каких-то ошибок, но впоследствии я искренне каялся. Например, ссора с Машей Ржевской закончилась невероятной дружбой, и она продолжается до сих пор. Мы вспоминаем конфликт с улыбкой, потому что уметь извиниться и раскаяться — сильное оружие человека. «Фабрика звезд» открыла артистам дорогу в шоу-бизнес, однако кто-то спустя 20 лет до сих пор на слуху, а о ком-то даже не вспоминают. Как считаете, почему? Чего им не хватило? Вы знаете, не всем «Фабрика» открыла дорогу к популярности. Да, это был шанс проявиться, но не всем повезло на начальном этапе. Впоследствии это был целый путь со взлетами и падениями, и у всех он абсолютно разный по результату. Талант, музыкальность — лишь базовая история, небольшая часть, надо быть личностью, обладать харизмой. И я сейчас не про себя, а в общем (смеется). Трудолюбие, умение адаптироваться к новому времени, быть открытым к корректировкам конкретных людей, уметь рисковать, хулиганить, делать что-то новое, обучаемость и не предавать себя — вот что важно. Не стоит забывать и про духовное составляющее: люди, которые ощущают медные трубы, потчевание на лаврах, изменение сознания за счет алкоголя, наркотиков — это все губительно. С кем из «фабрикантов» Вы сегодня поддерживаете общение? С большим количеством ребят мы встречаемся и очень тепло обнимаемся. Я назвал Машу Ржевскую. Недавно она приезжала. Маша живет в Сингапуре и хочет вернуться в Россию. Еще я как-то случайно попал на концерт Полины Гагариной в одном из московских клубов. Я принес ей цветы, она была очень удивлена. Потом мы сидели и общались в гримерке. Лену Темникову случайно встретил несколько лет назад на Патриках. Крик был на весь ресторан от радости: «Пирцхалава!» (улыбается). Пьера Нарцисса мы, к сожалению, проводили в последний путь. Мне его очень не хватает. Иногда списываемся с Димой Прасковьиным 31 декабря. Я все время его подкалываю. Пишу, поздравляю с Новым годом, якобы забывая про его день рождения, он каждый раз ведется (смеется). Вы шли на проект к Максиму Фадееву. А какой он как наставник, как Вы раскрылись под его руководством? Я благодарен Максу Фадееву. Опыт работы в студии с ним научил иначе исполнять эстрадные песни, я стал больше обращать внимание на психоэмоциональное составляющее, на честное пение с душой. Уделять внимание технике — это здорово, но если это не пропустить через сердце, то песня становится пластмассовой. Лучше обойтись без мелизм (различные мелодические украшения звука, не меняющие темпа и ритмического рисунка мелодии — прим. «Страсти»), но когда честно поешь через мурашку, то это ощутимо и на записи, и во время живого концерта. Я часто задавался вопросом: «Почему некоторые певцы, не применяя сложных технических приемов, все равно вызывают мурашку?». Благодаря работе с Максом я научился этому навыку!В одном интервью Вы сказали, что уже не «веселый парень», и это видно по Вашему творчеству, которое приобрело духовное, глубинное начало. Какое видите дальнейшее развитие для себя? Ой, вы знаете, я могу быть абсолютно веселым парнем, позитивным. Может, с возрастом появилось философское восприятие, потому что стараюсь пропускать через ум, сердце любую информацию. Один мой хороший товарищ, который имеет отношение к крупной медиаструктуре и умеет разбираться в музыке, сказал: «Я уже вижу Ираклия 3.0». Это действительно так, есть раннее творчество, позднее, но, мне кажется, было больше этапов. Я еще продолжаю хулиганить в поп-музыке, но параллельно я начал делать духовную музыку. Мне кажется, это то, что будет завтра. Не исключаю, что через несколько лет я прекращу искать поп-композиции, потому что мне интересна более глубокая музыка, я хочу славить Бога и открывать людям через песни духовные моменты. Это абсолютно другие ощущения, их чувствую не только я, но и слушатели. Мой первый клип «Покаяние» был снят 7-8 лет назад, но тогда происходило беснование в молодежной музыкальной сфере. Все открыто пропагандировали несильно нравственное, но сейчас время поменялось, поэтому за неделю до концерта «Слава Богу за все» билеты были проданы, был аншлаг. Помню, я после концерта 2 недели болел, восстанавливался, и это стоило того. Люди еще месяц писали слова благодарности. Помимо того, мы помогли детишкам из фонда «Жизнь в движении», и музыканты довольны. Многие артисты уже не раз делали каверы на «Лондон-Париж». Как к ним относитесь? Я слышал только одну версию кавера на «Лондон-Париж». Я не помню артиста, но, мне кажется, что это та песня, на которую сложно что-то сделать. Если только поменяв ее, сделав абсолютно по-своему. Приближенно к стилю евродэнс. Я бы с удовольствием послушал, мне интересно, но пока не сталкивался с тем, что меня что-то восхитило. Вы называете себя «старомодным» артистом. Как оцениваете современную музыку? За кем из молодежи интересно наблюдать? Я назвал себя «старомодным» артистом относительно форматов клипов. В данный момент у молодежи клипы выбиваются в связи с развитием соцсетей, у них мозги стали соображать краткосрочно. Как говорят СММ-щики, нет смысла делать формат дольше 15 секунд — это катастрофа. Китайцы уже, например, выпустили сериал, где каждая серия идет 2 минуты. Приехали, называется (улыбается). Я уже молчу про старые фильмы 60-х, где длительные паузы, в которых протекает жизнь, драматургия, а молодежь не может это смотреть. Возможно, такое понятие как «клип» скоро перестанет существовать, и это очень грустно. Зато у нас начали сниматься сниппеты за три копейки… Вот Майкл Джексон старался, снимал видеоклипы, сейчас это становится неактуальным. А так, я слушаю современную музыку. В основном иностранную, но и среди нашей молодежи есть талантливые ребята. Не буду кого-то конкретно называть, чтобы кто-то не обиделся. При этом я не могу сказать, что сильно восхищен современной российской музыкой, потому что в поп-индустрии очень много повторений. Я надеюсь, что потихоньку будет возникать субкультура, которая будет обогащать наш мейнстрим. Я знаю кое-какие новости, которые скоро будут происходить в индустрии. Я очень надеюсь на музыкальную революцию, которую совершат мои хорошие товарищи. Ираклий, пик Вашей карьеры пришелся на нулевые. Можете ли Вы сегодня сказать, что реализовали все свои амбиции? Я думаю, что пик карьеры ждет меня впереди.В Вашей карьере был период, когда Вы исчезали из медийного пространства. Был ли страх не вернуться в обойму? Я не очень понимаю, о чем вы говорите. Не было периодов, когда я не выпускал песни, клипы. Меня как-то вез таксист, и у нас состоялся интересный диалог, в этот момент уже вышло шоу «Суперстар!» на НТВ. «Куда же вы пропали, я вас в последнее время не наблюдаю», — спросил он. Я поинтересовался, какие музыкальные каналы он смотрит, но услышал отрицательный ответ. Оказалось, что таксист слушает только радио «Джаз». «Правильно понимаю, что вы хотите услышать меня на радио «Джаз»?» — спросил я. На что ответ был «нет». Тогда я предложил разобраться, что значит «я пропал»? «Вы не слушаете радио, не смотрите музыкальные каналы, где крутят клипы, где вы хотите меня увидеть?» — опять поинтересовался я. Также выяснилось, что он не смотрит «Суперстар!». Этот человек, видимо, не очень умеет пользоваться Интернетом, соответственно, возникает вопрос: «Насколько надо быть ленивым, если тебе нравится артист, ты ждешь его выступлений, но ты не можешь даже воспользоваться доступными онлайн-площадками?». Меня поражают люди. Когда я начинал в 12-13 лет, нам, чтобы достать информацию, связанную с музыкой, приходилось проделывать сложный путь, договориться с теми, у кого есть кассеты, переписать нужный материал. И это мы хранили как зеницу ока, и мы передавали кассеты соседям, друзьям, одноклассникам с невероятной ответственностью, чтобы не испортить. Сегодня взрослые люди могут двумя кликами послушать любимого исполнителя, но не делают этого. При этом меня умиляет молодая аудитория. Как-то гулял по Москве, зашел в бар и увидел молодежь, слушающую «Лондон-Париж», «Так не бывает», «Сделай шаг». Они всей толпой их исполняли. Вот вам и разница поколений. В 2024 году Вас внесли в черный список Латвии. Как запрет отразился на Вас? Стало ли больше поддержки, или, может, ощутили отток слушателей? Никак не отразился. Абсурд, происходящий в мире, начался еще с ковида. Нас приучили принимать ситуацию. Для меня непонятно, в чем министр иностранных дел Латвии, который лично запретил въезд в страну, видит во мне опасность? У меня есть песня «Слава Богу за все», и если вы не за Бога, то за кого? Это очень грустная история, потому что я был в Риге неоднократно, я очень люблю этот город. Сколько раз меня встречали футболисты-грузины, которые там играли. Это была невероятная межнациональная атмосфера в клубах, в концертных залах, в которых я выступал. Очень жаль, что власти Латвии так настроены. Вы как-то сказали, что, пережив клиническую смерть, стали иначе смотреть на жизнь. А кто был Вашей главной опорой и поддержкой в этот период? Это огромное количество людей, которые мне указали путь. Иногда, отталкиваясь от человека как от стены, я ускорялся — это если говорить о моментах, связанных с состраданием, печалью, грустью. Я не могу выделить кого-то одного, но, наверное, не смогу забыть духовных отцов, которые за меня молились. В первую очередь, батюшка Илия II, патриарх Грузии, поддерживающий меня во время развода. Никогда не забуду своего братана и на тот момент менеджера Юрия Стрелкина, который до моего пробуждения приходил ко мне домой и уже стоял у двери, стучался и уезжал к семье только тогда, когда я ложился спать. Я ему прощу все! Если вдруг он мне ножом в спину ударит, то я повернусь и скажу: «Брат, я тебя все равно люблю!». Много людей, которые помогали как словом, так и делом. Особенно было приятно, когда многие помогали с концертом «Слава Богу за все» и преодолевали трудности вопреки. Конечно же, это мой директор Томочка. Эти люди все знают сами. Когда они видят меня, мои глаза, то понимают, что я умею быть благодарным. Но самую большую благодарность я хочу сказать всем тем, кто шел против меня и провоцировали на то, чтобы стать для них врагом. Я счастлив, что по вере своей не выбирал этот путь и благословляю их. Может, они этого и не знают, но благодаря этому интервью узнают, что я за них молюсь.
