Это была болезнь, а не поведение, свойственное мне всегда

Члены семьи воспользовались моим тяжелым состоянием. Муж обратился в суд с заявлением о лишении родительских прав. Доказательств у него было достаточно: заключения врачей, свидетельства моей мамы, отзывы соседей о том, как они видели меня шатающейся на улице ночами.

У меня было состояние апатии. Я не могла сражаться за дочь, а смотрела со стороны на происходящее и даже думала, что муж и мама поступают правильно: вдруг я на самом деле опасна для ребенка. Я часто плакала, чувствовала себя виноватой, однажды наглоталась успокоительных таблеток. Я лишилась дочери.

И не только ее. Муж со мной развелся. Я была в депрессии и не могла выяснять отношения. Слишком много всего навалилось за короткий период, поэтому я не придумала ничего умнее, как уйти из дома. Уйти в монастырь. Мне казалось, что я выбрала единственно верный вариант. Мне нужно было восстановиться, иначе я чувствовала, что могу совершить вторую попытку самоубийства — и она будет удачной.

Свою жизнь в монастыре я опущу: молитвы, посты, отсутствие стрессов, доброжелательная атмосфера. Я медленно приходила в себя. Через полтора года я решила вернуться домой. Когда я вставила ключ в дверной замок, то он не поддался. Мало ли что заставило маму так поступить. Я села на лавочку, чтобы дождаться ее. Я собиралась обсудить, как вернуть ребенка и мужа. Депрессия прошла, я здорова и хочу иметь нормальную семью.