Дух Рождества

Есть! Крис для верности принюхался еще раз. Да, это они. "Палома Пикассо". Медленно, чтобы не разрушить внезапно возникшую сказку, Крис стал поворачиваться на этот знакомый до боли запах. Сколько прошло времени с тех пор? В это Рождество стукнуло семь лет. Есть! Крис для верности принюхался еще раз. Да, это они. "Палома Пикассо". Медленно, чтобы не разрушить внезапно возникшую сказку, Крис стал поворачиваться на этот знакомый до боли запах. Сколько прошло времени с тех пор? В это Рождество стукнуло семь лет. Семь лет назад Криса Хейза выкинули с фабрики в числе сотни других рабочих.. Повальные сокращения в те годы в Цинциннати были не редкость - волна безработных затопляла город. На дверях кафе, гостиниц, магазинов, на воротах заводов и фабрик висели аккуратные таблички: "Служащие не требуются". В барах, как ни странно, было полно посетителей. Рабочие пропивали последнее жалованье, а кто-то уже и пособие по безработице. Цинциннати был безработным, Цинциннати пил. В начале декабря, устав от шатания по улицам, от неизменной фразы: "Работы нет", произнесенной то уставшими, то вежливыми, а то и рычащими от злости голосами, Крис зашел к Уильяму Бланту, своему давнему другу, с которым они вместе сматывались из своего старого доброго городка Либертауна, штат Аризона. Они бежали от нудной жизни чопорной провинции, от соседских сплетен и церкви по воскресеньям. Уильям выбрал штат Огайо, а Крис ткнул пальцем в Цинциннати. За три года пребывания в городе Уильям успел одарить своей фамилией самую красивую, по его мнению, девушку в городе и теперь миссис Блант восседала в кресле и вязала чепчик их первенцу, которого пока еще не было на свете, но зато он уже уверенно бил ножкой, а может и ручкой, по маминому животу. Миссис Блант, каждый раз содрогаясь от счастья, кричала: Билли, дорогой! Он дерется, это будет мальчик - я уверена. Уверенность еще не состоявшейся матери передалась и будущему отцу, и все родственники были заранее уведомлены о желательно голубой, а не розовой, окраске всех предполагаемых подарков. Привет, Крис! - Уильям был как-то странно возбужден. Не дав другу раскрыть рта, он затараторил: Ты сейчас бросишься мне на шею, станцуешь румбу или еще что-нибудь в этом роде. Послушай, Билли... - начал было Крис. Нет, нет, нет, - перебил его Блант, - дай мне сказать. Я...НАШЕЛ...РАБОТУ...ДЛЯ...НАС! Когда в детстве мистер Точная Подача (Билли) бросал бейсбольный мяч мистеру Сейчас Я Отобью (Крису) и тот, легко и ловко орудуя битой, принимал удар, школьный стадион городка Либертаун оглашался истошными воплями поклонников юных звезд бейсбола. Примерно такой же вопль издал сейчас один человек, а именно Крис Хейз, вот уже четыре недели безработный. Мы будем Санта Клаусами! - Изображая на лице голливудскую улыбку, сообщил Уильям. Кем, кем? - Переспросил Крис. - Постой-ка, постой. Это те люди в красном с белой пышной бородой, которые пытаются говорить басом при встрече с детьми? Можешь иронизировать сколько хочешь, - сказал Уильям, - но фирма платит деньги, а твой желудок разве имеет что-то против десятки-другой? Н-да, - почесал затылок Крис, - ну-ка расскажи поподробней, что это за работенка. Вечерний Цинциннати был ярко освещен. Не во всех, но уже во многих витринах стояли яркие рождественские елки, переливаясь огнями. Привычные рекламы на домах были заменены рождественской тематикой, а в оконцах кафе куколки воссоздавали сцену рождения Христа Крис шел по залитому огнями городу и улыбался сквозь окладистую маскарадную бороду. Они с Уильямом были "ранними" Сантами. Как им объяснили в бюро, в этом им очень повезло, потому что за две недели до праздника улицы не принимают красно-белый вид от мельтешащих на них рождественских дедов. "Ранним" Сантам люди приветливо улыбаются, а в Сочельник граждане, замученные приобретением "самого последнего подарка", подозрительно косятся на творцов волшебства, которые обычно в эти моменты сами напоминают рождественскую елку, так как все увешены детьми, старающимися прокричать прямо в ухо Санта Клаусу: "собакувертолетиролликисошлемом". Уильям работал в престижном супермаркете "Рочерстмен", а Крис просто ходил по улицам, улыбался детям и отвечал на вопросы храбрых девочек о том, где его олени. Крис всегда любил Рождество. С детства он помнил щекочущий нос запах елки, которую отец приносил в дом. Мама и старшая сестра Джулия увешивали лесную красавицу сверху донизу яркими шарами и даже разрешали Крису воткнуть пару свечек. Помнил он и большой длинный полосатый носок, который мама связала ему специально для подарков. Крис всегда хотел подкараулить Санту, спускающегося в камин, но обычно засыпал, вероятно, перед самым его приходом. И еще яркое, какзвездына Рождество, воспоминание. Вот он, Крис, мальчик лет шести, стоит у зеленого разлапистого дерева, почти не видимого из-за огромного количества игрушек и "дождя": Папа, - спрашивает он, - чьи это голоса, там, прямо внутри елки? -Это поют ангелы, сынок. Они всегда поют в Сочельник. И сквозь их пение можно услышать серебристый перезвон колокольчиков. Это Санта Клаус на своих быстрых оленях мчится по небу. Веселого Рождества, малыш! Веселого Рождества, папа! Крис взглянул на часы: еще двадцать минут до конца работы. Он завернул за угол и побрел по направлению к своему дому, так же расточая улыбки, так же приветливо заговаривая с детьми, поверявшими ему свои нехитрые желания. До Рождества оставалось восемь дней... В пол девятого утра Криса разбудил настойчивый телефонный звонок: Крис, это я! - Голос Уильяма ломался, дрожал и всхлипывал. - Друг, выручай! Ты же сегодня выходной. Да в чем дело? - Сонно пробормотал Крис. Она прям уже рожает, прям вот, - страшным голосом завопил Билли. Кто? - Спросил Крис, но, поняв, что сморозил глупость, поправился. - Ах, да, твоя жена! И в чем же дело? Миссис Блант. На конце "т", - твердил кому-то Уильям, - так вот, Крис, сходи за меня в магазин сегодня, поработай, а? Ты же меня знаешь, сочтемся. Кто? Что? Мальчик? Нет? Как?! - И, не договорив фразу, Уильям бросил трубку. Крис встал, потянулся, добрел до ванны. Там он посмотрел в зеркало, поскреб щетинистый подбородок и включил душ. Уже в десять Крис болтался между искусственными серебряными елками, манекенами, одетыми под Марию, Иосифа и еще кто-то, Крис был не силен в истории. В конце концов Крис забрел в самый дальний холл магазина, где размещался ювелирный отдел. Напротив прилавка находилась небольшая витрина, рядом с ней были разбросаны елочные гирлянды и какие-то елочные украшения. Веселого Рождества! - донеслось откуда-то сверху. Крис поднял голову. На стремянке стояла девушка. Она смеялась. Укрепив последнюю звездочку к потолку витрины, она начала спускаться. Ловко спрыгнув с предпоследней ступеньки, девушка подошла к Крису. Вы настоящий Санта, да? - она заложиларукиза спину, закусила губу и, нахмурясь, обошла вокруг Криса. - Нет, вы не настоящий. Вы - теплый, а настоящий - холодный. Крис ничего не говорил. Он просто смотрел. И что такого? Фигура. Очень даже. Ну, глаза, ну, зеленые и блондинка. Почти. Скорее льняная. Но почему же тогда он стоит как столб и молчит? Старые джинсы, полосатая рубашка, карандаш держит волосы. Все! Все? А что же примагничивает и успокаивает, что? Просто чудо какое-то. А у вас можно попросить о подарке? - Чудо улыбнулось ласково и нежно. Можно, - хрипло проговорил Крис, чувствуя себя полным придурком в этом маскарадном костюме. Девушка обхватила его за шею и быстро-быстро прошептала ему в ухо: Пусть все будет не по-папиному, а наоборот. Да, девочка, это ты и найдешь у себя в чулочке, - пробормотал свою избитую фразу Крис. Девушка рассмеялась, а Крис, сообразив, что за глупость он сказал, густо покраснел. А это чудо с зелеными глазами вдруг приподнялось на цыпочки и поцеловало его в щеку. Тогда-то он в первый раз и почувствовал этот запах. Какой-то обволакивающий, тонкий, нежный и одновременно резкий, строгий, зовущий запах. Почему-то сразу в памяти всплыла картина утреннего сада: роса на нежных и хрупких лепестках розового куста, благоуханье жасмина и песня ранней птицы на просыпающейся вишне. А затем запах навеял мотив Востока. Благовония, жар ослепляющего солнца, выжженная трава, тонкая фигура женщины, закутанная в шелка, и исходящий от нее тонкий аромат мускуса. А после - закат. Кромка еще чуть светлеющего неба, уже нет лучей, а лишь зарево осталось от огненного шара. Темная вода слегка серебрится, небосклон горит пожаром, и ярко на фоне умирающего дня силуэт сандалового дерева. Оно источает аромат, покрывающий землю, но при последней искре опускающегося светила его покрывает запах амбры и пачули. Теперь все. Ночь. Эти мысли пронеслись у Криса в голове за какое-то мгновение, в следующую же секунду он подумал, что стоит перед дамой в головном уборе и вспомнил гневные возгласы матери: "Кристофер! Ты опять натянул на уши кепку? Ты стоишь перед женщиной. Сними свой блин!" Крис попытался исправить оплошность и стал стаскивать колпак, но за ним сразу же потянулись и белые брови, и окладистая борода, и какие-то реденькие клочки, изображавшие прическу. За несколько секунд Крис помолодел на несколько десятков. Взгляду удивленной девушки открылись темные волосы, ясные карие глаза и широкая улыбка парня лет двадцати пяти. Вы, наверное, начинающий? - спросила она. - Начинающий Санта? -Угу, - кивнул Крис и протянул руку в красной варежке, - Крис, Кристофер Хейз. Девушка осторожно взялась за яркую грубую ткань и сказала: Доминика... - она не назвала фамилии. - Это, наверное, очень интересно быть Санта Клаусом? Да, пожалуй, - согласился Крис, уже успевший снова натянуть свой колпак, - происходит масса занятных историй. Ой, как бы мне хотелось послушать хоть одну, - мечтательно протянула Доминика. Но я на работе, да и вы, кажется, тоже, -Крис кивнул на коробки с украшениями. Да, вы правы, - согласилась Доминика, - а во сколько вы заканчиваете? В восемь. Вот и чудесно, - улыбнулась девушка, - значит в восемь в баре, здесь, в магазине. Но он же будет закрыт! Не будет, - уверила его Доминика, - я жду вас. И она снова полезла на свою стремянку, запихав в карманы джинсов серебряный "дождь" и нанизав на руку трех ангелов на ниточке. ...А еще он укладывает в свой мешок всякие сладости: конфеты, шоколад и прочую снедь. И вот он выходит из маленького домика, занесенного снегом, и садится в сани. Олени взвиваются ввысь и уносят Санта Клауса навстречу празднику. Ветер заносит снежинки в его бороду, азвездыкружатся в хороводе вокруг его саней. Старик-месяц усмехается и думает о том, сколько раз он видел эту картину и сколько раз еще увидит. Пока вертится Земля, пока на ней живут дети, которые развешивают свои полосатые носочки у камина, где горит огонь Рождества, внося вдомсвет радости и добра.... Крис замолчал. Они сидели с Доминикой вдвоем в пустом баре. На столе горели свечи, вино в бокалах оставалось нетронутым. На Доминике было белое платье, а Крис был все также в костюме Санта Клауса, но без бороды и колпака. А ты умеешь рассказывать сказки, Крис. Наследственность, - улыбнулся он, - мама каждый вечер рассказывала нам с Джулией что-нибудь. Где они сейчас? - спросила Доминика. Все там же, в Либертауне. Надеются, что блудный сын вернется. А ты? А я нет. Там я всегда чувствую себя ребенком. Либертаун - это родительская опека, школа, первые вечеринки. Но в двадцать шесть лет это уже немного не актуально. Знаешь, - тихо начала Доминика, - я даже не знаю почему я с тобой заговорила. Это какой-то странный мистер Случай, а может быть миссис Судьба, да, это они заставили меня посмотреть вниз и увидеть смешного неповоротливого Санту. А потом, когда ты снял этот колпак... Помнишь, во всех сказках надо было поцеловать чудовище, и оно становилось принцем. Это не случай и не судьба, Доминика. Это дух Рождества, посмотри, он здесь, в воздухе! Они помолчали. За окном, наполовину скрытым тяжелым бархатными шторами, шел крупный снег. Он облеплял людей, кружил в свете фонарей и реклам. Бесшумно проезжали мимо автомобили. Там была жизнь, а здесь, в маленьком баре, вся Вселенная сжалась до размера двух мерцающих свечей, до разговора двух людей. Когда я еще смогу увидеть тебя, Доминика? Завтра я уезжаю на неделю с папой. Давай встретимся двадцать шестого декабря у ювелирного отдела, в два часа. Хорошо... Послушай, Доминика, как называются твои духи? "Палома Пикассо", - она удивилась, - а что? Да нет, так... - Крис сделал неопределенный жест. - Слушай еще. ...И тогда он добирается до кирпичной трубы и по ней спускается в камин. Часы отстукивают минуты, года, они так же, как Месяц, много раз видели эту картину. Старик раскладывает подарки по чулочкам, ставит коробки под пушистую елку. Они все заговорщики: Часы, Месяц, Елка, эти игрушки, сам Санта и его быстроногие олени. Они сговорились сделать сказку для детей и взрослых. Для нас с тобой, Доминика... А в небе были звезды, а в небе был снег, там были эльфы и тролли, сказочные принцессы и злые волшебники, там был дух Рождества и поющие ангелы. Крис посмотрел на большие электронные часы магазина. Надпись "Веселого Рождества" сменилась надписью "Счастливого Нового Года". 15.05. Где же она? Когда полчаса назад он осведомился о девушке с льняными волосами по имени Доминика, продавщица ювелирного отдела покачала головой: Я знаю всех продавщиц, здесь нет ни одной Доминики. Неделю до и неделю после Нового года он ходил на это место каждый день. Ее не было. А может ее вообще не было на свете? "Доминика Рочерстмен, дочь владельца сети известных магазинов Джеремми Рочерстмена, вчера, в полдень, венчалась в церкви Святого Патрика с промышленным магнатом Чарльзом Стоунвелем. На церемонии присутствовали только ближайшие родственники невесты". А под заметкой в газете - фотография. На ней стареющий мужчина лет шестидесяти с самодовольной улыбкой и зеленоглазое чудо в пене флердоранжа и белоснежной фате. Сверху них лужица апельсинового сока. А ему плевать! Плевать, что этот сок последнее, что он нашел в холодильнике, плевать на этого хмыря в безукоризненном костюме, плевать на ее льняные волосы, теперь она распустила их по плечам. Крис смахнул со стола газету и стакан с остатками сока. Стекло ударилось об пол и разбилось. Всюду лежали осколки... Был конец ноября, День Благодарения. Лейла как раз засунула в духовку здоровенную индейку, когда во дворе послышался шум въезжающей машины. Через некоторое время Крис вошел в кухню и поцеловал жену. Прошел год с тех пор, как он в костюме Санта Клауса разгуливал по улицам Цинциннати. Сейчас Крис перебрался в штат Оклахома, в местечко близ города Лотона. Здесь он приобрел жену, хорошенькую брюнетку Лейлу, а вместе с ней, в виде приданного, небольшую ферму на реке Ред-Ривер, почти у самой границы с Техасом. Хейзы разводили телят небольшими партиями и переправляли их еще малолетками в Техас, на крупные ранчо. Милый, - сказала уже за праздничным обедом Лейла, - давай на Рождество съездим в Цинциннати, к Блантам. Они же приезжали к нам летом. Их дочке как раз скоро будет год. Проведем праздник у них, а? Крис пожал плечами и ничего не пообещал. Все вместе они пропели: "Веселого Рождества!", а потом залились смехом, и маленькая Джина Блант также решила включиться в общее веселье и завыла во весь голос. Женщины пошли укладывать малышку. С Рождеством тебя, Крис! - Уильям похлопал по спине товарища и, посмеиваясь уселся в глубокое кресло рядом с камином, старым и важным. - Подумать только, Крис, еще год назад нам часто было нечего поесть, сейчас же дела идут как нельзя лучше. А помнишь... Поток воспоминаний захлестнул мужчин, и они разговаривали до глубокой ночи, потягивая коньяк и, время от времени, поглядывая на камин, словно ожидая Санта Клауса. Под утро они пошли спать, вероятно, перед самым его приходом. Двадцать шестого декабря Крис шел по улицам города. Большой магазин все еще сверкал огнями вчерашнего праздника. Особенно выделялось название "Рочерстмен". Крис дошел до ювелирного отдела и стал ждать. Но она не пришла. И так еще через год. И еще. На четвертый год он захотел наконец избавиться от этого наваждения и купил жене в подарок на Рождество духи "Палома Пикассо". Но не смог. Когда Крис шел по улицам со свертком в руках, он жег ему руку. В конце концов Крис не выдержал, присев на минуту на скамейку в парке, он оставил на ней духи, а сам пошел дальше. Его фигура терялась между огромных голых деревьев, а ветер вместе со снежинками подхватывал аромат мускуса и теребил подарочную обертку. Медленно, чтобы не разрушить внезапно возникшую сказку, Крис стал поворачиваться на этот знакомый до боли запах. Он исходил от женщины в песцовой шубе с накинутым на голову капюшоном. Крис осторожно подошел к ней. Мисс, простите, я... Она обернулась. Вопросительно подняла брови над карими глазами и поправила копну рыжих волос. Извините, я обознался. Крис выругался про себя. Что с ним? Что он ищет каждый год в этом магазине? Он сошел с ума, что ли? У него красавица жена, двое детей, очаровательные двойняшки Майкл и Сюзан, что ему еще надо? Боже мой! Какая Доминика?! Какая "Палома Пикассо"?! Это просто дух Рождества, дух веселого Рождества, что носится в воздухе. Мария КОРОТЧЕНКО.**_