Осиные страсти (Часть 22)

   Понедельник Сегодня в обед позвонила Еремка. Я в этот момент была в кафе, где мы с коллегами поглощали местный бизнес-ланч, и мне пришлось отсесть за соседний столик, чтобы чужие уши не мешали мне общаться с подругой. Разговор она начала издалека. - Как дела, дорогая? Говорить можешь? - Да. Всё нормально, только что пообедала, - отрапортовала я. – А ты как? Как твой животик? - У нас с животиком всё нормально. Вот с Геной напряг… - А что случилось? – Я не чуяла подвоха и не скрывала любопытства.

• Ты представляешь, пока я в больнице была, он сюда, к нам домой, баб водил…

• Да ты что? – Неправдоподобно удивилась я.

• Да, а ты не веришь?

• А как ты узнала? – Ответила я вопросом на вопрос.

• Добрая соседка доложила!

Я вспомнила соседку Ерёмки из квартиры напротив – высохшую старушку Шапокляк, пронырливую тётушку, занимающую пост у окна с самого раннего утра и сменяющую его периодически на пост у дверного глазка.

• Ну и что такого видела эта тётя Мотя? Ну, мало ли кто мог к Гене приходить в твоё отсутствие? Может, сестра его приезжала, может, я, может, коллега, почему обязательно «баб водил»…

• Нет, она говорила о гулянке с большим количеством вызывающе одетых красоток.

-А, ясно, - Погрустнела я.

• Ну и с мужем я, естественно, поговорила.

• Ну и он что?

• Он сдал тебя с потрохами.

• Ерём… - я судорожно выстраивала в голове линию защиты, вплетая в неё оправдания.

• Почему ты не сказала? Ты же знала?

• Берегла твои нервы. А что я должна была тебе сказать? «Ерёма, к твоему мужу пришли друзья, и он, поганец, их не выгнал»? Он ничего такого не сделал, и мы с ним решили тебя не волновать. Ты сердишься?

• Сержусь.

• Да ладно, Ерём, ну что ты? Генку не знаешь? Он же тебя любит и больше ни на кого не смотрит.

• Хватит его выгораживать, мы вообще сейчас не о нём говорим. С ним я уже всё выяснила, и вину свою он уже замаливает. Мы говорим о нашей с тобой дружбе. Ты считаешь, что правильно поступила?

• Да, - практически без паузы ответила я.

• Ну, тогда представь, что мы поменялись ролями. Это я, пока тебя нет, застаю Мишку на вечеринке с девочками. И не говорю тебе. А ты об этом случайно узнаёшь. Твоя реакция?

• Не знаю.

• А я тебе расскажу, что чувствуют в этом случае, хочешь? Я не идиотка, и понимаю все твои мотивы, и безусловно уважаю… чувства, которые тобой двигали. Но самое страшное новшество, появившееся у меня внутри – это неуверенность в том, что я так же слепо могу доверять тебе, моей лучшей подруге.

• Понятно.

• Обиделась?

• Нет, - слишком поспешно ответила я.

• Значит, обиделась, - поставила диагноз Еремка.

• Ну да, что кокетничать… Мне обидно. Ты предлагаешь мне поменяться местами? Давай! Расскажи, как на моем месте поступила бы ты? Рассказала бы своей беременной подруге, которая и так лежит на сохранении и которой категорически нельзя нервничать, что у её мужа – вечеринка с девочками?

• Да. Я рассказала бы лучшей подруге, что её муж косячит. Просто чтобы она была в курсе дела, и в будущем, когда ложь вскроется, ей не пришлось бы, как минимум, краснеть перед соседями, а как максимум - разводиться с мужем, который считает, что его жена – тупая как пробка и не замечает его адюльтеров.

• Уверена, что Генка тебе не изменял.

• Да при чем тут Генка, мы просто моделируем ситуацию!

• Ты слишком однобокую ситуацию смоделировала. Как говорится, выдернула события из контекста и тычешь ими мне в нос. А самое главное - что ты была не на работе, не в командировке, а лежала в больнице – упускаешь. Для тебя смех сейчас – это лучшее лекарство, а отрицательные эмоции и волнения опасны для здоровья и твоего, и ребенка.

• Ты давно переквалифицировалась, мадам, из моей лучшей подруги в моего лечащего врача? – Ёрническим тоном спросила Ерёмка.

• Ну, перестань, - поморщилась я. – Давай я заеду вечерком, поговорим, а? Чтоб не по телефону?

• Я никого не хочу видеть! – Отрезала она и бросила трубку.

«Никогда! – какое бы непонимание между нами не возникло – мы не бросались трубками, а всегда сначала выясняли суть проблемы. Что это с ней?» - удивилась я.

«Она беременна!» - напомнил мне мой внутренний голос.

Но день был смазан окончательно.

Я абсолютно провально провела встречу с потенциальным клиентом, потому что вечно путалась в статьях и цифрах – ссора с Ерёмкой не давала сосредоточиться на разговоре. Клиент с недоумением следил за мной, моими безуспешными попытками вникнуть в собственные документы и хмурился.

Окончательно потеряв нить разговора и начав заикаться (когда я волнуюсь, у меня резко возрастает темп речи, а когда я сильно волнуюсь, темп речи становится таким быстрым, что я не успеваю четко проговаривать все слова и начинаю заикаться), я поняла, что клиент сейчас встанет и уйдет, возмущенный моей некомпетентностью. Лично я бы на его месте так и поступила.

Поэтому я глубоко вздохнула и произнесла:

• Сергей Владимирович! Простите мне потраченное Вами сейчас время. У меня семейные проблемы, и я никак не могу сосредоточиться на Вашем заказе, хотя сегодня утром я всё подробно изучила, правда… Могу я взять на себя смелость просить, чтобы Вы забыли эту встречу как нелепое недоразумение и назначили мне ещё одно «свидание» в любой другой день?

• Я так и понял, - усмехнулся мой собеседник. – Бывает. Что бы там у Вас, Оленька, не случилось помните: ВСЁ ПРОХОДИТ И ЭТО ПРОЙДЕТ. Эта фраза – уникальное лекарство от любой ситуации, я ею спасался и в самые трудные моменты и даже, как это не прискорбно, в самые счастливые. Когда нам очень хорошо – нам кажется, что это будет длиться вечно. Но эти моменты счастья будут прожиты острее и прочувствованы сильнее, если ни на минуту, наслаждаясь ими, не забывать, что когда-нибудь они тоже закончатся.

• Спасибо Вам, Сергей Владимирович, за понимание, - растрогалась я неожиданной поддержке чужого человека и подумала: «работа работой, а прежде всего мы люди, со своими проблемами и слабостями».

Он ободряюще улыбнулся в ответ, похлопал меня по руке, но потом спрятал улыбку и сухо произнес:

• Завтра в половине девятого я жду Вас или Вашего зама у себя в офисе. Адрес – на визитке. Я приму Вас до начала рабочего дня и из-за Вас приеду на полчаса раньше. Помните об этом и не опаздывайте. Ваше опоздание будет чревато отменой моего заказа и разрыванием всяческих контактов с Вашей организацией. Вопросы? Предложения?

• Нет, спасибо, я обязательно буду… вовремя.

• До завтра, - сказал Сергей Владимирович и вышел из кафе, в котором мы встретились обсудить заказ.

«Так вот ты какой, настоящий бизнесмен!» - подумала я, и стала торопливо собирать со стола разбросанные сметы.

Я так боялась опоздать, что оказалась перед дверями офиса Сергея Владимировича без десяти восемь утра. Пробки ещё не начались (а я накинула на возможные заторы минут двадцать), а нужное здание я нашла практически сразу, хотя мой топографический кретинизм бывает настолько обострен, что я могу часами ездить вокруг нужного мне объекта и недоумевать, почему на карте нет улиц, по которым я «колесю».

Встречу я провела так, что Сергей Владимирович не задал ни одного вопроса. Он просто молча подписал договор, и ненавязчиво дал понять, что встреча закончена.

• Спасибо, - отползая из его кабинета, вежливо сказала я. – И ещё раз извините за вчерашнее недоразумение…

• Всё проходит и это пройдет.

• Да-да, я помню, - сказала я и тихо прикрыла за собой дверь.

Позвонила Еремка.

• Привет, дорогая.

• Здравствуй.

• Я звоню извиниться.

• Да ладно, Ерём, проехали, - свеликодушничала я.

• Нет, зачем же? Просто я подумала хорошенько и поняла, что я бы поступила так же, как ты.

• Ну спасибочки, - улыбнулась я.

• Но! Только с учетом беременности. В любой другой ситуации я бы рассказала подруге. Ты тоже?

• Я не люблю зарекаться, Ерем, но думаю, что да.

• Ну вот и славненько. Так что извини меня. И мои вспышки агрессивные мне прости. Я в жизни столько не истерировала, сколько сейчас. Генке нужно памятник поставить за терпение.

• Ну, как самочувствие? Чего-нибудь хочется?

• Да, всё время хочется эклеров. В день выпиваю по чайнику воды и съедаю по три упаковки эклеров. Ем и думаю о том, что приводить себя в форму после родов буду долго и муторно. Но не есть не могу. Если начинаю терпеть, то злость накатывает, начинаю срываться на всех подряд. Подруги уже не заходят… Боятся под горячую руку попасть. А вчера так наорала на соседку, ну ту, небезызвестную Шапокляковну, что вечером она с перепугу принесла мне на блюдечке собственноручно испеченных пирожков с рисом и яйцами. Ты когда-нибудь слышала, чтобы в такие пирожки добавляли обычный вареный репчатый лук?

• Фу-у-у, ненавижу лук!

• Я тоже, меня от него тошнит и беременность тут не при чём…

В общем, с Ерёмкой мы, как я понимаю, помирились.

Эпидемия гриппа, ежегодно сопровождающая осеннюю пасмурность, выкосила из моей семьи двух самых главных членов – маму и Мишу.

Для меня это стало испытанием, потому что я металась между ними как пойманный карасик в ведерке удачливого рыбака. Они болели каждый у себя дома, а я разрывалась между квартирами, расположенными на разных концах города. Я лечила их целой армией препаратов и микстурок, варила бульончики и заставляла обоих поглощать их у меня на глазах, смешивала мёд с лимоном и всеми остальными народными средствами и практически насильно всовывала в рот больным. При этом болели они принципиально по-разному при абсолютно идентичных симптомах.

Температура металась в их градусниках между делениями 38 и 39, как будто невидимый дирижер упрямо добивался гриппозной синхронности, ломота в суставах ни на минуту не позволяла отвлечься от болезни, насморк был настолько выматывающим, а кашель таким многодецибельным, что у меня от жалости и бессилия сжималось сердце.

При этом Мишка ругал меня за устроенный в большой комнате лазарет, сердито отпихивал протянутые мною ложечки с микстурками, показательно морщился, когда я просила выпить разведенные в кипятке порошки, и злился на мои попытки сделать за него его работу: когда я попыталась выдернуть у него из рук пылесос и уложить его в постель (в смысле, Мишку, а не пылесос), мотивировав это тем, что он – горячий и потеющий, должен лежать в кровати и стонать от боли, Миша психанул и сказал, что он никогда не выздоровеет, если я буду скакать вокруг него с градусником в одной руке, таблетками в другой, и при этом пытаясь заглянуть ему в рот и проверить «не обложило ли гланды».

• Меня не надо жалеть и нянчить, если я дам себе слабину и лягу в постельку страдать от своего недуга, то тем самым я позволю болезни взять надо мной верх. Поэтому, пожалуйста, веди себя так, как будто я здоров, и не подыгрывай ей, ладно? – Отчитывал меня Миша, вытирая выступивший от высокой температуры пот.

Мама же вела себя кардинально противоположно. Она много стонала и плакала, долго и подробно рассказывала мне о своих симптомах, капризничала в выборе еды и лекарств, отказывалась от водочного компресса, мотивируя это тем, что «от ломоты в суставах это не спасает, а продукт переводить жалко», и всячески привлекала к себе внимание при помощи громоподобного кашля: когда я слышала его раскаты, сердце моё замирало, мне казалось, что внутренние органы от такого содрогания могут перепутаться и связаться в один неразвязывающийся узел, и я бежала спасать маму своим единственным и самым малодейственным в случае с гриппом лекарством - заботой и состраданием.

Но, в общем и целом, находясь в роли маминого доктора, я поминутно закатывала глаза, через слово говорила прилипшую к языку фразу: «Мама, я тебя умоляю…», и… узнавала в ней себя во время болезни.

Я когда болею, веду себя примерно так же первые день-два, а потом наступает вторая стадия болезни, стадия под названием «я хочу побыть одна». И уже во время второй стадии мне лучше не попадаться на глаза.

Я – скорая медицинская помощь, продолжаю нести свою вахту.

Маме сегодня стало получше, и поэтому я весь день провела исключительно с моим самым тяжелым больным – Мишкой. Но так как мы оба устали - он от гриппа, я от лечения, - то мы всю субботу провалялись у телика.

В качестве сильнодействующего препарата, позитивно влияющего на самочувствие, мы единогласно решили посмотреть наш любимый фильм «Служебный роман».

Минут десять мы безуспешно искали пульт от телевизора на кровати, но, не обнаружив там пульта, мы обнаружили, что вставать с постели, чтобы продолжать поиски, совсем не хочется.

• Слушай, как же мы обленились! – Засмеялся Мишка.

• И не говори, - поддержала я его. – Говорят, что прогресс осуществляется только благодаря человеческой лени. Машины, лифты, телефоны, пульты - все самые продвинутые вещи придумали люди, чтобы сократить количество собственных телодвижений. Короче, все новшества придуманы ленивцами.

• Странно тогда, что ты ещё ничего не придумала… - подколол меня Мишка.

Я швырнула в него подушкой, под которой, как оказалось, и притаился наш пропавший пульт.

Похоже, что новую неделю мои больные встретят здоровыми людьми.

Я так безумно обрадовалась тому, что ни у мамы, ни у Миши сегодня нет температуры, насморк прошёл, кашель спадает, и состояние их вполне удовлетворительное, что на радостях вечером у меня самой поднялась температура и заболело горло. Как говорится, пост сдал – пост принял.

• Ну вот! – удрученно сказал Мишка. – Это я тебя заразил…

Потом позвонила мама и, услышав мой голос, грустно констатировала:

• Ну вот, это я тебя заразила…

• Ребята, вы уж определитесь, - капризно всхрипнула я, и обмотав горло колючим шарфом, ушла доедать сваренный для Мишкиного лечения куриный бульончик.

АПППЧХИ!

ОСА

Продолжение следует.