Курский соловей (Надежда Плевицкая)

За свою бурную жизнь, полную головокружительных взлетов и падений, великая русская певица Надежда Плевицкая побывала во множестве ролей: послушницы в монастыре, скромной хористки, танцовщицы, кафешантанной примадонны, сестры милосердия, "боевой подруги", киноактрисы, генеральши и даже шпионки. А ее последними "подмостками" стала французская женская тюрьма. За свою бурную жизнь, полную головокружительных взлетов и падений, великая русская певица Надежда Плевицкая побывала во множестве ролей: послушницы в монастыре, скромной хористки, танцовщицы, кафешантанной примадонны, сестры милосердия, "боевой подруги", киноактрисы, генеральши и даже шпионки. А ее последними "подмостками" стала французская женская тюрьма. Надежда Васильевна Винникова (в замужестве Плевицкая) родилась в 1884 году в деревне Винниково Курской губернии, в богобоязненной и трудолюбивой крестьянской семье. С раннего детства - тяжелая работа, непритязательный быт и столь же простые сельские радости: гулянья под гармошку, песни, хороводы. Образование, всего лишь два с половиной класса церковно-приходской школы, Надя буквально "выплакала" у матери, запрещавшей девочке посещать занятия. Страсть к пению привела Дежку (так называли ее родные) в хор Троицкого монастыря, в котором она прожила более двух лет послушницей. Унылое монастырское существование не пришлось по душе живой и впечатлительной крестьянской девочке. Неудивительно, что, случайно попав на цирковое представление в Курске, она не раздумывая решается променять благополучную тоску монастырской послушницы на нищую свободу циркачки. Уже через несколько дней Надя была принята в труппу. Казалось, карьере цирковой артистки ничто не может помешать. Но неожиданно нагрянула узнавшая обо всем мамаша и со скандалом увела заблудшую дочь из "постыдного" заведения. О возвращении в монастырь, конечно, не было и речи. Надя устраивается горничной в богатую купеческую семью, а переехав в Киев, поступает хористкой в капеллу Александры Липкиной. Малограмотная, не знающая нот крестьянская девушка обладала не только великолепным голосом, но и абсолютным музыкальным слухом и без труда справлялась с самыми сложными сольными партиями. Вскоре Надежда становится профессиональной певицей и познает все "прелести" скитальческой жизни провинциальной русской артистки: постоянные переезды из города в город, неустроенный гостиничный быт, боязнь потерять ангажемент, неизбежные поклонники и "покровители". И, разумеется, бесконечные любовные романы, один из которых - с польским танцовщиком Эдмондом Плевицким - закончился свадьбой. Вместе с мужем Надежда некоторое время работает в балетной труппе Штейна, а затем вновь возвращается к пению: сначала выступает в популярном тогда "хоре лапотников" Минкевича, позже - в знаменитом московском ресторане "Яр". Оттуда Надежда Плевицкая, признанная одной из лучших исполнительниц романсов и русских народных песен, переходит в ресторан Наумова. Осенью 1909 года во время одного из концертов на Нижегородской ярмарке ее впервые услышал великий русский тенор Леонид Собинов. Он-то и вывел Плевицкую на большую сцену, пригласив участвовать в благотворительном концерте вместе с известными русскими артистами Василием Качаловым и Матильдой Кшесинской. Той же осенью певица успешно выступила с сольными концертами в Ялте, где была приглашена на вечер к министру императорского двора графу Фредериксу. Вернувшись в Москву, Плевицкая дает концерт в Большом зале консерватории, где ее с восторгом принимает цвет московской интеллигенции. Билеты на выступления певицы продаются втридорога, предприимчивые импресарио организуют ее гастроли в разных городах России. Пресса рукоплещет звезде российской сцены. "Песни Плевицкой для национального самосознания и чувства дают в тысячу раз больше, чем все гунявые голоса всех гунявых националистов, вместе взятых", - писал один из модных тогда музыкальных критиков. Надежда с успехом снимается в фильмах "Власть тьмы" и "Крик жизни" и завоевывает поистине всероссийскую славу. Ее с восторгом принимает и простая публика, и завсегдатаи аристократических салонов, и участники домашних актерских вечеров. Она знакомится с Шаляпиным, Москвиным, Качаловым, Есениным; выступает перед царской семьей, и Николай II, пораженный чудным голосом певицы, дарит ей драгоценную брошь и ласково называет "нашим курским соловьем". На неслыханные по тем временам гонорары - в дореволюционной России Плевицкая была одной из самых высокооплачиваемых артисток - дочь бедных крестьян покупает роскошную квартиру в Петербурге и большой участок земли возле родной деревни, где строит шикарный особняк, любимое место ее летнего отдыха. У Надежды завязывается несколько головокружительных романов с блестящими гвардейскими офицерами (к эполетам она питала особую слабость), и один из них, поручик Кирасирского Его Величества полка Шангин, вскоре становится ее вторым мужем. Со своим первым супругом Плевицкая поддерживает приятельские отношения. Разразившаяся вскоре мировая война застаёт молодоженов на одном из швейцарских курортов. Верный присяге Шангин отправляется на фронт. Чтобы не разлучаться с мужем, Надежда устраивается сиделкой в дивизионном лазарете в Ковно, где расположилась его воинская часть. В январе 1915 года во время беспорядочного отступления русской армии Шангин геройски погибает "на поле чести и славы". Самой певице лишь чудом удается избежать немецкого плена. Но она недолго оставалась безутешной вдовой. На сей раз руку и сердце ей предложил поручик Юрий Левицкий, сын командира 73-й пехотной дивизии, в которой некогда служил Шангин. О жизни певицы во времена великой российской смуты, лишившей ее не только квартиры и загородного поместья, но и всего состояния, мало что известно. Оказавшись на территории, занятой большевиками, она выступала с концертами в родном Курске, в Одессе, где у нее был бурный, но скоротечный роман с Шульгой, сотрудником одесской ЧК. Летом 1919 года ее можно было встретить в одной из частей Красной Армии, где служил командиром взвода экс-поручик Левицкий. Осенью оба попали в плен конной разведки Корниловской дивизии, которой тогда командовал генерал Скоблин. Одному Богу известно, что могло случиться с Надеждой и ее незадачливым мужем, если бы командир разведки не узнал в "красной сестричке" любимицу российского офицерства. Плевицкую препроводили в штаб батальона, где и был устроен импровизированный концерт для господ офицеров. "Плевицкая пела, а командир батальона аккомпанировал ей на гармони", - вспоминал позже один из его участников. Вскоре Плевицкая оказалась в Турции, на Галлипольском полуострове, куда эвакуировались из Крыма изрядно потрепанные войска барона Врангеля. В военном лагере, где союзники "мариновали" преданную ими армию, состоялось тайное обручение Надежды Плевицкой с двадцатисемилетним Николаем Скоблиным, самым молодым генералом Добровольческой армии. За годы гражданской мясорубки он сделал невероятно стремительную карьеру - от штабс-капитана до генерал-майора. Честолюбивый и напористый, Скоблин стал активным членом Российского Общевоинского Союза (РОВС) и фактически антрепренером Плевицкой. Он всегда сопровождал ее во время гастролей. Париж, Берлин, Белград, Варшава, Брюссель - белая эмиграция восторженно принимала русские песни в исполнении Плевицкой, особенно хит того времени "Замело тебя снегом, Россия". В 1926 году Надежда Васильевна с успехом выступала в США, где на одном из концертов ей аккомпанировал сам Сергей Рахманинов. А годом раньше, в Берлине, выходит автобиография певицы "Дежкин карагод", литературно обработанная писателем-эмигрантом Иваном Лукашем. Предисловие к книге написал Алексей Ремизов, а все расходы по ее изданию взял на себя давний поклонник Плевицкой, известный в русском зарубежье богач и меценат Марк Эйтингон. Не знавшая иностранных языков певица не смогла преодолеть комплекс эмигрантской артистки и стать звездой мировой величины, как это удалось, скажем, Шаляпину. Да и ее репертуар - русские народные песни и романсы - был интересен лишь обездоленным русским эмигрантам и мало привлекал европейскую публику. Доходов от концертов едва хватало на то, чтобы вести жалкое подобие прежней жизни: возникали трудности с уплатой взносов за купленный в рассрочку дом, пришлось рассчитать прислугу... В середине тридцатых финансовые дела Плевицкой и Скоблина неожиданно поправляются. Супруги покупают автомобиль (неслыханная роскошь для русских эмигрантов!), лечатся в дорогих санаториях. Среди русских эмигрантов во Франции настойчиво муссируется слух о том, что Плевицкая и ее муж получают деньги от ГПУ. Разумеется, доказательств тогда ни у кого не было, и суд офицерской чести с негодованием отверг все подозрения. На самом деле небеспочвенные. Теперь уже достоверно известно, что и Плевицкая, и "генерал Плевицкий", как насмешливо называли бравого корниловца Скоблина, оказавшегося под каблуком жены, были завербованы советской разведкой осенью 1930 года. Бывший командир Корниловской дивизии сам написал заявление в ЦИК СССР, в котором просил о персональной амнистии и предоставлении ему и его супруге советского гражданства. На Скоблина было заведено личное дело. Он и его жена получили агентурные клички "Фермер" и "Фермерша" и очень приличное по тем временам жалованье - двести долларов. "Фермеры" добросовестно отрабатывали гэпэушные деньги и поставляли в Москву бесценную информацию о РОВС и жизни белой эмиграции. Венцом их агентурной карьеры стало похищение из Парижа видного деятеля белого движения, председателя РОВС генерала Миллера. Скоблину удалось легко улизнуть от двух престарелых и глуповатых генералов, помощников Миллера, которые, вместо того чтобы обратиться в полицию, решили самостоятельно разоблачить предателя. Он просто выбежал из штаб-квартиры РОВС, куда его пригласили для разбирательства, и спрятался на конспиративной квартире ГПУ, которая находилась этажом выше. Позже его переправили в раздираемую гражданской войной Испанию, где в 1938 году Скоблин погиб "при невыясненных обстоятельствах". Его жену, брошенную на произвол судьбы, ожидали арест и суд, на котором она до конца отрицала свою вину, тем более что прямых улик против нее не было. Тем не менее судебный приговор оказался жестким: 20 лет каторги. Надежда Васильевна Плевицкая умерла осенью 1940 года в женской тюрьме города Ренна, когда в залитой кровью Европе уже никому не было дела до одной из самых талантливых русских певиц XX века.