Осиные страсти (Часть 31)

   Понедельник О том, что я уволилась с работы, знает ограниченный круг людей (как шутит Мишка, «узкий круг ограниченных людей»): парочка - троечка самых близких друзей (Ерёмка, Жанна и Таня), семья (Мишка и мама), мамины соседи (тётя Таня и Машка, которым растрезвонила мама), и мои бывшие сослуживцы.

Транслировать эту супер - новость по всему остальному моему окружению я пока не стала, и на то есть как минимум две причины: во-первых, я пока не собираюсь искать работу, подключая к этим поискам своих друзей, среди которых есть и достаточно влиятельные люди, а во-вторых, я замучилась уже рассказывать историю моего увольнения вновь прибывшим слушателям.

Так как это близкие люди, от которых не отделаешься фразой «Ты знаешь, это просто не моё!..». Им не хочется врать, и они требуют подробного изложения мельчайших подробностей моей рабочей драмы с тщательным пересказом диалогов, описанием сложившихся ситуаций, и возможностью рулить моим повествованием, направляя его в интересующее слушателя русло: «А он чё?», «А как твои коллеги отреагировали?», «Ну и дальше чё?». Я покорно дублировала свою историю, вздыхая от однообразия собственных текстов, и чувствовала себя актрисой театра, вынужденной изо дня в день играть один и тот же спектакль.

Как-то вечером Мишка спросил:

• Сегодня надо к родителям моим заехать… Будешь им ксерокопировать свою историю?

• Ты-то хоть меня не поддевай, - огрызнулась я.

• Ну-ну, не кипятись… Я не хотел тебя обидеть. Но я же вижу, что тебе уже надоело одно и то же повторять.

• Надоело…

• А впереди ещё сотня друзей, для которых придется повторить твой монолог на бис.

• Да не буду я никому больше ничего повторять. Точнее не буду пока никому ничего говорить, а если возникнет необходимость объясниться, придумаю какую-нибудь универсальную внятную и недлинную трактовочку.

На том и порешили.

Сегодня вечером у нас с Мишкой состоялся семейный совет, на котором были приняты следующие постановления.

Первое. Минимум двадцать один день я отдыхаю и не озадачиваюсь поисками работы, таким образом получая полноценный длинный отпуск. Число «двадцать один день» возникло не случайно: его подбросила мне Ерёмка, ссылаясь на то, что именно эта продолжительность отдыха рекомендуется врачами для полного восстановления сил.

Второе. Со своим будущим работодателем (это компания, занимающаяся разработкой и проведением социологических исследований, в которой заместителем директора работает Мишкин бывший одноклассник, зовущий его в свою команду уже года три) Мишка договаривается о том, что выйдет на работу только через двадцать один день, а пока будет работать дома, дистанционно, переводя количественные показатели различных соц. исследований в качественные (понятия не имею, что это значит, но Мишка сказал, что это ключевой момент в любом соц. исследовании).

Третье. Так как отдыхать в одиночку дома, в компании пылесоса, стиральной машинки и плиты – это не очень привлекательная перспективочка, то Мишка составляет мне компанию: первую половину дня, пока я сплю, он работает на компьютере, а когда я просыпаюсь – то он уже свободен, и дальше мы отдыхаем вместе.

Четвертое. Котеночка Тимошу, живущего в нашем подъезде в коробке из-под обуви, пушистого любимца половины наших жильцов (вторая половина утверждает, что от него ужасно воняет и «из-за него в подъезд не войти»), мы домой к себе не забираем: потому что, во-первых, он вшивый, а во-вторых, когда мы оба выйдем на работу, он умрет со скуки. Но кормить его будем регулярно, объедками с нашего барского стола.

Пятое. Мы в рамках нашего отпуска никуда не едем, потому что Мишкина работа обязывает его находиться на расстоянии телефонного звонка, а в случае возникновения форс-мажора он должен явиться пред светлые очи начальства в течении максимум двух часов, так что развлекаемся своими силами на вполне знакомой местности.

Шестое. Пятое и четвертое нужно поменять местами.

Седьмое. Я не буду штопать Мишкины носки (как это делала раньше до меня его мама), а когда носок будет рваться, мы его просто выбросим, вместе с его парной особью. В перечне моих обязанностей появляется ещё одна, необременительная: следить, чтобы в шкафу, в загашничке, всегда лежали хотя бы пять новых пар носков, на случай эпидемии выброса носков. Ура! Ненавижу штопать! И если уж быть до конца честной – не умею.

Восьмое. Моей маме мы покупаем переносной телефон-трубку и электрический чайник.

Иметь под боком переносную телефонную трубку очень удобно, потому что раньше, когда я звонила маме, мне приходилось ждать, пока она услышит звонок, бросит свои дела и дойдет до прихожей, где стоит телефонный аппарат. Всё это время я слушала длинные надоедливые гудки и гадала: сколько ещё раз прогудит мне в ухо трубка, прежде чем я услышу мамино «алло». А в эпоху электрических чайников иметь обычный эмалированный чайник со свистком, который смотрится как антиквариат, и вызывает не столько умиление, сколько раздражение от длительности закипания, - это пережиток прошлого и нецелесообразное проявление консерватизма.

Девятое. Контроль за выполнением вышеперечисленных распоряжений возложить на нас обоих.

Протокол заседания семейного совета окончен. Заверяется двумя подписями присутствующих.

Сегодня я ходила на прием к своей парикмахерше Татьяне. Наши отношения немного охладели после того, как я совершила преступление против нашей взаимной привязанности и несанкционированно состригла волосы в порыве депрессии, вызванной проблемами в личной жизни.

Татьяна тогда болезненно переживала моё предательство, и хотя я убеждала её, что это был порыв, это был протест, это было минутное помутнение рассудка, она горестно вздыхала, разглаживая мои недлинные непослушные кудри, и морщилась вполне натурально, не потому что у неё такая привычка, а потому что ей действительно не нравится моя причёска.

• Ну, как дела? – Спросила Татьяна, закрепляя у меня на шее клеёнчатую накидку.

• Нормально, - вяло ответила я, хмуро оценивая перспективу опять рассказывать супер-историю моего увольнения.

• Ясно, - Татьяна почуяла моё настроение и в душу лезть не стала. – Скажи, а вы с Мишей уже распланировали свой год?

• В смысле?

• Ну, вот мы с мужем всегда планируем год: что мы хотим успеть сделать, что купить, куда съездить, где поработать, кого родить…

• К чему ты это?

• Вы свадьбу когда планируете играть?

• А! - Я махнула рукой. – Это уже не актуально. Живем и живем…

Все наши друзья при каждой нашей встрече всё время спрашивают: «ну, когда свадьба?» с подтекстом: «за вами должок!» Мы смущенно улыбаемся, потому что никаких точных и внятных комментариев на этот счет дать не можем: тема свадьбы отпала сама собой и по умолчанию не поднималась нами уже давно.

Причем я даже не могу объяснить почему: она не избегается, она просто не возникает. Может, мы переживаем из-за неудачного предсвадебного опыта и поэтому молчим? А может действительно просто ещё не созрели для повторной попытки?

• Ну почему? – Татьяна решила поделиться со мной опытом. – Это же так прекрасно, каждая девушка должна через это пройти. Вот я помню свою свадьбу в мельчайших деталях, весь тот день с момента пробуждения….

• Все девушки разные, и каждый переживает это по-своему, - мудро заметила я. – Для кого-то это праздник, а для кого-то сплошной стресс.

Татьяна принялась меня переубеждать, рекламируя свадебную церемонию как одну из самых торжественных и глобальных жизненных церемоний, переживаемых каждым человеком. Мне почему-то стала неприятна эта тема.

«Лучше уж про увольнение», - вздохнул мой внутренний голос, и я, дождавшись пока Татьяна закончит мысль, сказала:

• Тань, я уволилась.

• Как? Почему? Когда?

• В общем, дело было так…

«Ну, понеслась!» - хмыкнул мой внутренний голос.

Ездила в гости к Жанне, выслушать очередную историю её несчастной любви. Так как на Новый год нам пересечься не удалось, то предполагалось, что я приеду с новогодним подарком, которого у меня для неё не было.

• Жан, что тебе подарить? – Спросила я по телефону. – А то сейчас куплю какую-нибудь ерунду…

• Ничего мне не надо, ты – мой лучший подарок, - вежливо ответила Жанна.

• Ну, это понятно. Но может, тебе что-нибудь из косметики нужно?

• Нет, ничего мне не нужно. Ну, торт купи, чтоб не с пустыми руками…

• Жан, а какая у тебя мечта?

• С дельфинчиками поплавать в бассейне, - не задумываясь, ответила Жанна.

• Ну нет, это я тебе не смогу устроить. Дельфинчики на зиму уплывают в теплые края.

• Ну, давай, приезжай сама быстрее, и ничего не надо…

• Ну ладно, жди, - я уже собралась положить трубку, когда Жанна воскликнула:

• Подожди! У меня есть ещё одна мечта!

• Какая?

• Я мечтаю о новой клавиатуре для компьютера!

• Да уж, очень возвышенная у тебя мечта.

• Возвышенная – это дельфинчики. А клавиатура – вполне приземленная мечта, - засмеялась Жанна.

Так как я ничего не понимаю в компьютерах и их аксессуарах, выбирать подарок Жанне я потащила с собой Мишку, который был недоволен своим незапланированным отрывом от производства, и недружелюбно прокомментировал процесс выбора клавиатуры для Жанны:

-Давно ты принимаешь заказы на подарки? Ты же всегда любила купить какую-нибудь ненужную и непрактичную хрень, которую хозяин поставит на полочку и будет вспоминать тебя, каждый раз вытирая с этой хрени пыль… А Жанна твоя молодец, подсуетилась. Она девка боевая, я с неё…

• Офицеры, молчать! – Перебила его я. – Хватит ворчать, просто ткни пальцем в самую лучшую и практичную клаву.

В дополнение к подарочной клавиатуре я купила Жанне символическую компьютерную мышку в форме дельфинчика: пусть возьмет его с собой, когда пойдет в бассейн…

Вот так я исполнила сразу две мечты своей подруги.

Похоже, несмотря на моё решение никому пока ничего не говорить, новость о моем увольнении стихийно распространяется.

Сегодня мне позвонил шеф, мой бывший шеф с моей бывшей работы:

• Сынок, поговаривают, что ты ушла с работы… Это правда?

• Правда, а кто поговаривает?

• Мне Иринка сказала, а от кого она узнала – я не знаю. Ладно, не важно. Помощь тебе нужна какая-нибудь?

• Нет, шеф, всё в порядке.

• Сынок, ты беременна?

• Нет, с чего вы взяли?

• Значит, ты уволилась по другим причинам? Не декретным? Отлично! Так ты ищешь работу?

• Ну, как сказать? Пассивненько так ищу, конечно, должность домохозяйки пока не для меня, но пока я отдыхаю…

• Есть ли у меня надежда, сынок, что ты примешь моё предложение вернуться?

• Я не думала об этом пока. Я не хочу обратно на гос. службу, мне хочется попробовать себя в бизнесе ещё раз. Это был…первый блин, и он был комом.

• Ясно, просто знай, что если надумаешь – набери мой номер, сумму зарплаты, желаемую должность и дату выхода. Я давить на тебя не буду. Но имей в виду, что одно выгодное предложение у тебя уже есть. Быть на службе у государства не так уж плохо, по крайней мере, это стабильность, это статус и это я в качестве надежного тыла.

• Шеф, я всё знаю. Но пока не готова вам ответить, и надежд давать не хочу. Знаете, как люди говорят: дважды в одну воду…

• Не слушай, что говорят какие-то абстрактные люди, слушай, что говорят близкие люди, я, например!

• Будет сделано, шеф! – Улыбнулась я.

• Ну, не пропадай, Сынок.

Мы душевно попрощались, обменявшись семейными новостями и обещаниями «быть на связи».

• Кто звонил? – Спросил Мишка.

• Потенциальная вакансия.

• Скажи своей потенциальной вакансии, что ты ещё две недели будешь отсыпаться.

• Я сказала.

• Слушай, Кис, ты везунчик: не ты ищёшь работу, а она тебя.

• Это просто отголоски прошлых заслуг.

• Это не отголоски прошлых заслуг, а вполне звонкий голос твоей компетентности, работоспособности и репутации.

• Ой, спасибо. Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку?

• Ага! Ку-ка-ре-ку!

Ездили в гости к моей маме. Устанавливали ей новый переносной телефон и чайник.

• А старый чайник не выбрасывай, - велела я маме. – Лет через десять за твой чайник со свистком собиратели древностей заплатят кругленькую сумму.

• Я его вымою от накипи и на дачу отвезу, - сказала мама. – Он ещё нам послужит…

• Мам, я пошутила. Выкинь его.

• Ни за что!

• Мам, ну что за привычка хранить всякий хлам?

• Ты живешь своим умом? Вот и живи! И нечего меня учить! Я ещё из ума не выжила, чтоб на помойку сносить вещи, которые могут пригодиться!

• Мам, у тебя весь балкон завален рухлядью, два трюмо, а за зеркалом – ты думаешь, я не знаю? – склад старой стоптанной обуви…

• Я её на дачу отвезу!

• Зачем? Там тоже уже всё завалено старьем! Её надо отвезти на помойку!

• На помойку успеется! Пусть сначала послужит!

• Кто послужит? Обувь? Старая стоптанная обувь тридцать шестого размера? Кому послужит? У меня - тридцать девятый, а тебя – сороковой! Кому?

• Может, гости какие приедут!

• Босиком?

• Я не выброшу, и точка!

• А ещё на даче, за домом, зарыт остов бетономешалки! Зачем?

• Чтоб не украли…

• Да кому нужна эта старая, полностью ржавая и гнилая бетономешалка? Её уже даже в металлолом не сдашь! Если кто сворует, так благо тебе сделает.

• Сосед сказал, что скоро будет строиться, ему нужна будет эта бандурина, чтоб бетон мешать, так он её до ума доведет, я ему продам… Или подарю.

• Тебе ещё приплатить придется, чтоб он отрыл её и забрал, - проворчала я.

• Умные все стали! Выбросить всегда успеется, а на новую вещь деньги не всегда есть! Нет бы послушать мать, поучиться у неё, так нет же - нос воротит, вертихвостка! Эх, что за времена! Что за нравы!

Мишка подошел ко мне сзади, и еле сдерживая смех, тихо сказал:

• Успокойся, у мамы твоей другой менталитет, и она уже не изменится. Она росла, воспитывалась и жила в другое время и по другим законам и правилам. Так что нечего трепать себе нервы… Пусть закапывает всё, что хочет. Просто промолчи.

• Легко сказать! – Взбешенно дернулась я, но, увидев насупленную маму, быстро успокоилась: действительно, зачем горячиться, когда всё равно ничего не докажешь. Глобальное непонимание и пропасть между поколениями. Вот он, конфликт отцов и детей (точнее матерей и дочерей) в разрезе моей семьи.

Сварила борщ, настоящий украинский борщ по бабушкиному рецепту.

• Ух ты! – Мишка аж зажмурился от удовольствия. – Это самый вкусный борщ в моей жизни!

• Ой, ладно! – Смутилась я, довольная тем, что ему нравится моя стряпня.

• Нет, серьезно. Я могу поклясться на кулинарной книге, что не пробовал в своей жизни ничего вкуснее!

• А мама твоя? Разве хуже готовила борщи?

Мишка задумался на секунду, завис над тарелкой, и, прожевав, произнес:

• Официально тебе заявляю, что ты готовишь намного вкуснее моей мамы. Это объективно. Мама моя, во-первых, готовит без энтузиазма, строго по рецепту: столько граммов того-то, столько – сего-то, отмеряет мерным стаканчиком, а ты как будто чувствуешь продукт, и добавляешь его по вкусу, а не по порядку, а во-вторых, мама ставит во главу угла полезность блюд, и потому пихает в них много лука, чеснока, и мало приправ, а ты – наоборот.

• То есть мои блюда вкусные, но не полезные? – Уточнила я, хотя предыдущее Мишино высказывание прозвучало для меня как музыка.

• Нет, они просто ужжжасно вкусные. Ей-богу, мне даже жалко бывает скармливать твои котлетки друзьям. А про этот борщ я вообще никому не скажу, сныкаю его в дальний угол холодильника, и буду есть его один, ну, то есть, только с тобой поделюсь.

• То есть, ты – жадюга!?

• Нет, только на моем месте так поступит любой. Такой борщ – настоящий наркотик. Я уверен, что через полчаса опять захочу его, хотя сейчас съел огромную тарелищу и собираюсь попросить добавки…

• Эх, ты! Льстец! – Улыбнулась я, погружая половник в густую вязкую красную гущу борща, чтоб налить Мишке добавки, а сама подумала: «доедим его, я суп сварю грибной! Вот от него точно за уши не оттащишь!».

Потихонечку примеряю на себя роль добропорядочной домохозяйки, и не испытываю никакого внутреннего дискомфорта. По-моему, во мне происходят какие-то необратимые перемены.

Каникулы продолжаются!

ОСА

Продолжение следует.