Осиные страсти (Часть 21)

   Понедельник Сегодня генеральный директор нашей компании Гена торжественно объявил всем об окончании его квартирной эпопеи. Да-да, он сделал это: купил квартиру в столице. Под лозунгом «У меня, наконец-то есть СВОЯ жилплощадь!» прошел весь день. Гена – это уникальный пример человека, который на своём личном примере доказывает, что, честно работая, можно (!!!) заработать на квартиру. Да, не пентхауз, а обычная однокомнатная квартирка в доме, построенном явно лет 50 назад, но всё-таки надо же с чего-то начинать…

Гена приехал в столицу из крошечного закрытого провинциального городка, но приехал не завоёвывать её, а скорее удовлетворить своё любопытство и раскрыть множество талантов, которым было тесно в том маленьком провинциальном городке. Городок этот, кстати, он завоевал уже давно.

Как рассказывал сам Гена, решение уехать созрело в тот день, когда он, читая утреннюю местную газету, обнаружил, что из семи больших статей три написаны про него и его молодежную общественную организацию, а включив телевизор, он минут тридцать смотрел передачу о себе самом и своей славной судьбе, после чего вышел на улицу и … не встретил ни одного незнакомого человека. Вот тогда-то он и понял: пора расширять границы собственного существования.

Через неделю Гена уехал из маленького закрытого городка, причем провожать его пришли практически все жители за исключением больных и немощных. «Прямо как на похоронах Сталина», - шутил Гена.

В неприветливой Москве поселился он в маленькой комнатке убогого общежития при одном из столичных институтов: друзья помогли. В первый же день новоселья он собрал у себя гостей: целых пять человек – больше чисто физически в комнатке не уместилось. Из этих первых пяти счастливчиков двое были те самые друзья, которые «по блату» устроили его в общежитие, а трое – соседи по общаге.

На жизнь Гена зарабатывал «тамадачеством» - вел свадьбы, дни рождения и различные мероприятия. Вёл первое время за чисто символические деньги – чтобы агенты-посредники могли заработать на нём побольше и, соответственно, советовали его клиентам почаще, а он таким образом нарабатывал себе опыт и имя.

Первое время денег хватало исключительно на проезд, оплату общаги и макароны. Но потом, когда клиенты стали звонить сами, и рабочий график был утрамбован настолько, что приходилось учитывать приоритетность заказов, финансовые показатели выросли с позиции «на жизнь хватает» до позиции «больше чем надо». И Гена начал копить. В этот период мы уже начали общаться, поэтому я регулярно снабжалась сведениями о том, сколько уже накоплено, и сколько осталось накопить до того, чтобы купить свою жилплощадь.

При этом человек, зарабатывающий в десять раз больше меня, продолжал жить в общаге, с общей кухней, на которой голодные студенты вполне могли украсть твою яичницу, пока ты отлучился за солью; с общей душевой, в которой напор воды напоминает редкую летнюю капель; и туалетом со сломанной щеколдой, находясь в котором нужно было непрестанно рукой держать дверь. Такие практически интимные подробности Гениной жизнедеятельности я знала потому, что я была очень частым гостем в его хатке: в то время он был моим лучшим другом, посвященным во множество моих тайн, а я – его лучшей подругой.

К моменту, когда накоплено уже было столько, что ипотечное кредитование щедро раскрывало свои возможности перед Геной, у него случился форс-мажор. Заболела мама, которая осталась в маленьком закрытом городке, утрамбованном военными заводами.

• В чем причина её болезни? – Спросил Гена, вылетевший на следующий же день на родину, у врача в больнице, в которую попала его мама.

• Климат, - сухо ответил доктор.

-Что можно сделать, чтобы при таком диагнозе она прожила подольше?

• Сменить климат. Купите ей домик у моря, - ёрнически посоветовал доктор, который относил данный рецепт к разряду невыполнимых.

Но для Гены такого понятия не существовало, и он сразу начал действовать. Продал квартиру в этом маленьком городке (позже он шутил, что продав там свою квартиру, он вполне мог позволить себе купить в столице … собственный пылесос), добавил свои накопления и купил маме квартиру в Туапсе в семидесяти метрах от моря. Обставил её всем необходимым, перевез маму и вернулся в столицу … начинать всё сначала.

И снова титанический труд без выходных: основная работа с девяти до шести, вечерами – в качестве ведущего работал на праздниках, потом спал – часа три-четыре в сутки, и снова в бой… И вот это свершилось: он купил квартирку. Свою! Поэтому сегодня Гена вдохновенно объявил, что всё необходимое для жизнедеятельности там уже есть, он сам переехал туда из общаги вчера, а завтра ждёт всех нас у себя на новоселье.

• Я бы и сегодня пригласил вас всех ко мне, - оправдывался новоявленный хозяин квартиры. – Просто я ещё табуретки не купил, и вам даже присесть будет некуда…

По распоряжению генерального директора рабочий день был сокращен до трёх часов дня – именно в это время мы всем офисом выдвинулись праздновать новоселье начальника. В подарок ему мы купили ему набор расписной посуды из сорока предметов. Описывать сам праздник не имеет смысла: он полностью соответствовал празднованию, которое большинство людей представляет при слове «новоселье».

Сначала все толкались в прихожей, никак не рассчитанной на одновременное нашествие дюжины гостей, потом гордый хозяин водил всех хвастаться «хоромами», все – естественно! – восхищались и находили всё новые и новые плюсы в полах, встроенных шкафах, расположении редкой мебели и продолжительности балкончика.

Затем мужики долго перетаскивали из кухни стол и собирали его в комнате; женщины, суетясь, дорезали последние салатики и заправляли всё уже нарезанное майонезиком; все хаотично рассаживались, а хозяин бегал знакомиться к соседям, чтобы занять у них недостающую табуретку; потом тосты-тосты-тосты: за хозяина, за квартиру, и чтоб не последняя, и за будущую обстановку…

Гена, непривычно счастливый, светящийся от переполняющей его гордости, радостно слушал пожелания и довольно кивал в ответ.

Глядя на столь умильную, наивную, неприкрытую демонстрацию счастья обладания вожделенной собственной жилплощадью, я подумала о том, что человек, не испытавший на себе всех тягот переселений, никогда не поймет этого счастья: жить в своей квартире.

Я, например, везунчик по жизни в этом плане: я ни одного дня никогда не жила на съемной или непостоянной жилплощади, у меня всегда была своя комната, моя крепость, моё личное пространство, поэтому Генин восторг меня особенно умилил.

Когда гости разбрелись покурить, я спросила у Гены, настраивавшего музыкальный центр:

• А что тебе больше всего нравится в твоей квартирке?

Гена, ни на секунду не задумавшись, ответил:

• Больше всего меня вдохновляет собственный теплый санузел, дверь которого не нужно держать рукой.

Потом он подумал, улыбнулся и добавил:

• Только никому не говори…

Так как вчера я приехала за полночь, то сегодня с утра, по пути на работу, делилась впечатлениями от новоселья с Мишкой.

• В общем, здорово! Взрослый человек, а радуется как ребенок!

• Ну, конечно, он молодец! Для него это важно, как, например, для тебя – ребенка родить.

• Ну, я бы тоже радовалась, если бы купила себе квартиру…

• Кошенька, ты никогда не купишь себе квартиру.

• Здрасьте, приехали! – Возмутилась я. – Это почему же?

• Потому что ты не умеешь зарабатывать деньги.

• Ой, хватит уже!

• Кош! Признай это, наконец, и успокойся. Ты не умеешь зарабатывать деньги, но в этом нет ничего криминального, и я из-за этого тебя люблю не меньше. Просто кто-то умеет играть на рояле, кто-то шикарно поет и танцует, а кто-то – зарабатывает деньги. Это такой же талант. В случае с Геной к таланту умело приплюсованы везение и нужные связи.

• А у тебя есть этот талант?

• Видишь ли, он не врожденный. У меня этот талант на стадии развития. Любую способность нужно развивать до стадии таланта. Великий скрипач никогда не станет великим скрипачом, если каждый день не будет пиликать на скрипке, развивая свои способности и задатки. Поэтому я пока не волшебник, я только учусь… А что?

• Да ничего…

• Давай выкладывай, что задумала?

• Шубку задумала.

• Я так и знал, - засмеялся Мишка. – Когда я говорил о способности заработать много денег, я не учел вечного грузика, тянущего вниз, в виде твоих нескончаемых желаний. Если в день зарплаты мы будем с тобой спускать весь заработанный капитал, мы никогда не будем богаты, Кошенька…

• Этот твой витиеватый ответ, я так понимаю, может быть перефразирован в более простой: «Нет, шубку мы не купим»?

Мишка снова засмеялся, и снисходительно потрепав меня по щеке, сказал:

• Конечно, купим, моя мудрая шантажисточка.

Еле пережила этот день. Было пасмурно, дождливо и холодно. Весь день я находилась в сонном состоянии и с трудом выныривала из него, чтобы поучаствовать в рабочих буднях.

Производительность моя сегодня равна нулю. Хорошо ещё, что не ушла в минус…

Финишная прямая перед выходными! Ну же! Ещё рывочек!

Салон красоты, в котором я загораю в солярии, расположен в двух кварталах от моего дома, поэтому хожу я туда пешком, и при этом жду момента, когда захочется прогуляться.

Обычно это желание появляется у меня ближе к вечеру, но сегодня с этим желанием я проснулась. Мне захотелось куда-нибудь пойти, но не просто бездумно пошататься по улице, а именно целенаправленно куда-то спешить, желательно бежать. Ничего, кроме сеанса солярия, я не придумала.

На часах было девять утра, Мишка ещё спал, и я решила его не будить. Нацарапав записку с указанием своего маршрута, наспех умывшись и проглотив обезжиренный йогурт, запитый чашечкой кофе, я натянула свой любимый серый спортивный костюм в розовую полоску и вылетела на улицу.

Случаются у меня моменты необъяснимой тяги к природе: бывает, сижу дома, занимаюсь какой-нибудь домашней работой типа уборки, и вроде всё хорошо, но случайный взгляд падает в окно, и я вдруг понимаю, что если через пару минут не выйду на воздух – задохнусь тут в прямом смысле этого слова. Поэтому на такой случай я легка на подъем.

Свежий утренний воздух разрумянил мне щёки, я ощутимо взбодрилась и с удовольствием совершила марш-бросок до пекарни, где купила свежих булочек с корицей для девчонок из салона.

• Привет! – Радостно проорала я с порога, не боясь распугать клиентов: я была уверена, что в половине десятого утра в субботу наплыва клиентов не будет.

• Привет, - нестройный хор голосов ответил мне из множества кабинетов и дверей.

• Это я! Разносчик булочек с корицей! – Проинформировала я девчат.

• Ой, Ольга, ты нас балуешь! - Укоризненно сказала толстушка Вероничка, и вырвала у меня из рук пакетик с выпечкой.

• А вы, я смотрю, прямо не рады этому!

• Ну садись, дорогая, давай чайку попьем, пока народу нет…- из-за ширмы появилась хозяйка Наталья.

• Наташ, давай я быстренько в солярии поваляюсь и попьем. Десять минут потерпите?

• Ну, давай, - кивнула она. – Там свободно, так что вперед.

Я сунула в уши наушники, включила плейер, вошла в кабинет, где стоял сам агрегат по производству загара, кинула на кресло сумку, и стала стягивать с себя одежду и вешать её на ширму.

За ширмой – я знаю – стоял массажный стол, за которым обычно несла свою трудовую вахту Вероничка, разминая клиентские тела сильными пальчиками профессиональной массажистки.

Я разделась, намазалась кремом и, прежде чем лечь под лампы, стала устанавливать нужное время загорания.

Пританцовывая в такт музыке, льющейся из наушников, я обернулась и…меня парализовало от ужаса. На меня, абсолютно голую, во все глаза смотрел Антон, Мишкин друг, он же Енот, он же Тоха, тоже почти голый, прикрытый лишь простыней от ширмы, и выглядел он при этом не менее ошарашенным, чем я.

Я даже не сразу сообразила прикрыть свои первичные и вторичные половые признаки, а вместо этого стала зачем-то судорожно регулировать звук на плейере.

Когда мне удалось, наконец, отключить музыку, минутная неадекватность прошла, и осознав весь ужас происходящего, я резво заметалась по небольшому проходику между ширмой и гробиком солярия в поисках прикрытия, но деться мне было некуда, а потому я схватила свою одежку и стала прижимать её к груди, как будто Антон покушался на мой спортивный костюм.

Наконец я окончательно пришла в себя и приняла единственное верное решение – истерически завизжала:

• Да отвернись ты, черт побери!

• Ой, извини! – Антон опустил глаза и попытался развернуться на 180 градусов, при этом тканевая ширма продемонстрировала мне часть антоновых небогатых ягодиц.

• Да отпусти ты ширму и одевайся уже ради Бога!

• А! Ну да, - растерянный Антон принялся выполнять команду, и стриптиз в исполнении Антоновой филейной части закончился.

• Что ты тут делаешь? – Спросила я, натягивая штаны на голое тело: трусы бесследно пропали, как говорит мой Мишка, «трусы с меня как рукой сняло».

• Загорал я, - ответил Антон из-за ширмы.

• Где загорал?

• Да здесь, за ширмой. Здесь тоже поставили солярий.

• А зачем подсматривал?

• Да я сам офигел. Я ж тоже с плейером лежал, уверен был, что я один тут. Отдергиваю ширму, смотрю – Ольга голая! Ну, в смысле, ты! – Антон описал последовательность событий, но потом струхнул, и вкрадчиво добавил. - Я и не видел ничего…

• Что ты врешь?! – Прошипела я. – Ты целый анатомический сеанс пялился на меня! Теперь «ты знаешь все мои трещинки»!

• Да нет, я не разглядел ничего. Так, немножко, частями… – деликатно обозначил Антон размеры катастрофы, прикрывшись абстрактными категориями.

• Ты оделся? – Хмуро осведомилась я, застегивая кофту от спортивного костюма под самое горлышко, как будто это могло спасти мою поруганную честь.

• Ага.

Я отодвинула ширму и внимательно посмотрела в глаза Тохи.

• Ну что, Антон, теперь ты просто обязан на мне жениться!

• Да уж, после такого я не против, - пошутил он, но тут же осёкся. – В смысле, а что случилось-то?

• Мишке будем говорить?

• Как хочешь… Давай скажем. Он же не дурак, он же поймет, что это недоразумение, посмеётся вместе с нами…

• А тебе смешно? – Строго спросила я.

• Нет, - не моргнув глазом, соврал Антон.

• Ясно всё с тобой. Ты позагорал?

• Ну, да, можно и так сказать.

• Ну тогда пока… Дай другим людям позагорать. Хотя, если хочешь, можешь остаться. Всё равно ничего нового ты уже не увидишь…

• Ну ладно, хватит тебе ёрничать. Ну, так получилось. Никто ж не виноват…

Мы с Антоном попрощались не глядя друг другу в глаза, и я снова стала раздеваться, пугливо озираясь вокруг. Мне везде мерещились посторонние звуки и взгляды.

Кое-как пролежав бесконечные 10 минут в солярии, я выскочила оттуда как ошпаренная, и стала – уже в третий раз за сегодня – натягивать на себя спортивный костюм. В нём я чувствовала себя спокойной и защищённой.

• Ну что, пьём чай? – Спросила Вероничка, когда я появилась в холле.

• Предупреждать надо, что у вас в салоне перестановки и в соседнем солярии тоже поджаривается клиент!

• А что случилось? Ты плохо позагорала?

• Я отлично позагорала! И сосед мой за ширмочкой хорошо позагорал. А потом мы, как опытные нудисты, полюбовались видами друг друга в позиции «ню».

• Да ты что! Ужас! – Вероничка всплеснула руками.

• Вот тебе и ужас! – Наставительно сказала я. – Учтите мой невеселый опыт на будущее. А чай пить я не буду. Считайте, что у меня посттравматический шок. И мой моральный ущерб не устранит никакая булочка с корицей!

Я пришла домой и спросила у умывающегося Мишки:

• Антон не заходил?

-В десять утра субботы? Антон? С ума сошла! Он спит до обеда!

• А… Ну, значит, мне показалось! Кто-то очень на него похожий входил в наш подъезд…

• Тебе показалось, Кошенька, - успокоил меня Мишка и ушёл бриться.

• Если бы!.. – Пробурчала я.

Покупочный день. С самого раннего утра мы выехали из дома и вернулись, когда уже стемнело. Совершили супер-рейд по супермаркетам, потратили кучу времени и денег, и пять раз потом бегали в машину, разгружая пакеты.

Оценив гору накупленных продуктов, Мишка хмыкнул и спросил:

• Неужели мы столько едим? Куда столько?

• Вот сюда, - сказала я и похлопала его по пузику.

Для того чтобы ценить то, что мы имеем, не обязательно это потерять. Просто надо научиться воспринимать то, что мы имеем, не как само собой разумеющееся, а благодарить Бога за подаренное чудо обладания ими.

ОСА

Продолжение следует.