Время лечит, или Любовь по-итальянски

Говорят, что время лечит. Но неизвестно, что делать, если время не успевает лечить до того, как все повторяется вновь.

Она была выпускницей педагогического института, и в поисках работы все думала, какое же занятие ей подойдет больше всего. Поменяв несколько мест, Монике предложили работу на крупном предприятии с возможностью работы с иностранцами. Что могло быть лучше, если ты закончил факультет иностранных языков?

Вакансия была, так сказать, «горячей» и непостоянной, по контракту, но отказываться было бы глупо, тем более в условиях существовавшего кризиса. Всего пару дней у нее было на привыкание, осваивание и ознакомление с новым делом.

На третий день прибыли те самые иностранные гости, с которыми ей предстояло разделить долгие часы дня, а иногда и ночи, работы. В эту компанию приезжали из разных стран, в данном случае это была Италия.

Что говорить? Ей завидовали! Работать с итальянцами было удовольствием, как говорили ее подруги «по цеху», но она пока не знала, правы ли они.

В день, когда должны были приехать гости, третий день ее работы, Монике казалось, что все были «на ушах», везде какая-то суета, хотя ее коллега Элен говорила, что ей только так кажется: «Это всегда так, когда к тебе приезжают первый раз! Взбодрись! Все только начинается!» - именно так и надо было поддержать коллегу, которая, бегая из одного офиса в другой, пыталась вспомнить английский язык и вообще сориентироваться, что она скажет итальянцам.

И когда в очередной раз Моника пробегала по коридору, ее остановила начальница Келли: «Моник, а мы тебя ищем. Познакомься, это твои новые коллеги из Италии: Альберто, Габриель и Роберто». Моника так и остолбенела. Все, что она смогла произнести: «Hi! Nice to meet you!» и, оглянувшись, забежала в первый ближайший офис.

Переведя дыхание, она выглянула. В коридоре Келли уже не было, зато три иностранных друга ждали видимо ее. Улыбнувшись, Моника подошла и спросила, что им необходимо для начала работы.

Теперь, когда она видела их второй раз, она смогла их получше разглядеть. Двое мужчин среднего возраста выглядели типичными итальянцами, хотя Моника пока не понимала, что значит «типичный итальянец», но ей оказалось, что они именно такие.

Третьим оказался молодой и, как ей опять же показалось, какой-то совсем не итальянской внешности, парень. Улыбнувшись им вновь, она пошла на поиски необходимых вещей, а также дальнейших инструкций к работе.

С этого дня все завертелось. Ей казалось, что на этом предприятии какая-то другая жизнь, другая страна. Возможность общаться все время на своем любимом английском делало ее работу привлекательной, и еще более привлекательной делала возможность работать с итальянским молодым специалистом, с которым уже на второй день она чувствовала себя совсем уютно.

Вопросы про город и достопримечательности были пока единственными темами для разговора. Моника, правда, не растерялась, и однажды после очередного вопроса о памятниках и музеях она предложила Роберто свои услуги гида. Роб, как она уже привыкла его называть, был приятно удивлен и сразу согласился.

Удачно совпало, что их гостиница находилась совсем рядом с ее домом. Также удачно было и то, что здесь располагались и сквер, и парк, и пляж. Время для купания прошло (был сентябрь), но погода позволяла приятно прогуляться по тенистым аллеям парка и подышать свежим воздухом на пляже.

Начали они свою экскурсию в пятницу. С ними также были и Альберто и Габриель. Пообедав в кафе (за их счет, что также не могло не радовать), Моника предложила пойти в парк. Составить ей компанию согласился лишь Роберто, что конечно же, было по душе Монике, и видимо не только ей.
Пройдя по зеленому парку, они, казалось успели поговорить обо всем и ни о чем. Но разговоры были ничем по сравнению с теми взглядами, прикосновениями и улыбками, которыми они то и дело обменивались.

Уже темнело, когда они подошли к пляжу: «Роб, может, спустимся к воде? Там так хорошо!» - спросила она, зная, что он совсем не прочь. Присев на один из скалистых камней, минут пять они просто молчали, смотрели на волны, слушали шепот прибоя, шелест листьев и где-то вдалеке в кафе разговоры и песни постояльцев.

В сентябре даже вечером не холодно, но, сидя с ним, Моника совсем задрожала. Конечно, он все понял. Без слов он обнял ее, она положила ему голову на грудь. Может быть, они уже все обсудили, а может быть здесь просто не нужны были слова.

Но вдруг он прервал тишину: «Знаешь, Моника, ты мне очень нравишься!.. Но меня дома ждут...». Ему не надо было продолжать, она и так все поняла. Ей стало даже чуть обидно, казалось, что это он ее завлек, увлек, очаровал своей кудрявой шевелюрой, томным голосом с приятным акцентом и европейской улыбкой. Но все, что она сказала, было: «Я понимаю» и, посмотрев на него, улыбнулась.

Он же, бросив на нее нежный взгляд, вдруг спросил: «Знаешь, что я бы очень хотел сейчас сделать?», - она покачала головой, - «Поцеловать тебя!». Она усмехнулась, ведь она читает его мысли, но она соврала: «Нет, я этого не знала».

Через полчаса она была уже дома, очарованная и ошеломленная. «Как же завтра работать с ним? И послезавтра? И весь ближайший месяц?». Она не знала, не знал и он. Но они прекрасно справлялись еще неделю. Правда, каждый день обменивались недвусмысленными взглядами, улыбками и подмигиванием, которые понять могли только они. Так прошла еще одна рабочая неделя.

Страсти по-итальянски: будет ли хэппи-энд?

Приехав в пятницу домой, она вдруг поняла, что живет как будто в разных мирах: дома и в офисе. Нет, она не вела какую-то двойную жизнь, ей некого было обманывать, но ее эта работа действительно затянула. Она поняла, что каждый день ждет утра, чтобы снова увидеть его, общаться с ним, быть его личным не только переводчиком, но и помощником во всем.

Она только сейчас поняла, что имеет дело то с иностранцами, с людьми, у которых не только уклад жизни – в голове по-другому, а так все сложилось, что они с Роберто оказались так похожи, у них было много общего, они всегда находили о чем поговорить, поспорить, посмеяться. Дело даже дошло до того, что он начал читать ее мысли и понимать ее без слов.

На следующей неделе Роб пришел каким-то мрачным. Моника не знала, как спросить, подумав, что может быть дома что-то не так. Но после того, как он начал чихать и кашлять с перерывом в две минуты, она поняла, в чем дело. Сразу дав несколько дельных советов, она сделала ему чай и посоветовала купить что-нибудь в аптеке. Ему было приятно ее ухаживание. Как-то все само собой выходило. Она понимала, что пока они тут, она — это все, что у них есть и ни на кого другого гости не могут положиться. Это был ее долг. По крайней мере, ей так казалось.

Конечно, она замечала, что их отношения видели все, и было совсем просто догадаться, что между Моникой и Робом было что-то. Но, даже поговорив с Элен, она поняла, что та ничего не подозревает ее романе с итальянцем.

К вечеру Робу стало похуже, он отпросился с работы и уехал в отель. Она пришла к нему вечером, он был совсем не против ее участия. Принеся с собой грелку и несколько лекарств, она его уложила в постель, предложила ему таблетки и решила поставить ему грелку.

Дотрагиваясь до его обнаженной груди, она вдруг поняла, что находится у него в номере, они совсем одни, здесь нет посторонних глаз, кроме его невероятно голубых, которые смотрели только на нее. Она посмотрела на него: такой нежности и ласки он не ожидал, но это именно то, что ему было нужно. Вдруг он спросил: «Моник, почему ты так со мной возишься?». Она засмущалась, опустила глаза, не зная, что ответить.

А ведь и правда, сказать, что она считает это долгом, вряд ли было бы уместно, ведь понятно, что здесь было что-то большее. Почему-то в голове крутились слова о любви: «Стоп, какая любовь? Он же итальянец, и я его знаю всего каких-то пару недель!» - подумала она.

«Просто мне нравится ухаживать за людьми. И к тому же тебе нельзя болеть, без тебя на работе не справятся!» - улыбнувшись, сказала она, так и не поднимая на него взгляд. Она не знала, поверил ли он ей, но Роб ничего не ответил. Закончив процедуру, она встала: «Мне, пожалуй, пора...» - сказала она. «Приходи завтра! Так я быстрее поправлюсь!» - усмехнувшись, ответил он.

Идя домой, она постаралась прокрутить весь вечер у себя в голове, понять, как она оказалась у него в номере и почему ее так тянет к нему.

На следующий день, после долгого рабочего дня, как ей показалось, Моника снова пришла к Робу. Он чувствовал себя лучше, но по-прежнему его беспокоили боли в шее. «Давай я тебе сделаю массаж? Тут видимо подушки совсем неудобные».

Откуда это все? Какой массаж? Казалось, эти слова сами выскочили, но не было времени, чтобы увильнуть, - не ответив, он снял майку и принял горизонтальное положение. Она остолбенела. «Неужели я и правда на это пошла?.. Хотя, что тут такого? Это же всего лишь массаж». Устроившись поудобней, она перестала думать о чем-то, она просто погрузилась в его тело, передавая всю свою энергию и нежность, чтобы он поскорее поправился.
После «сеанса терапии» и громких высказываний Роберто, как «это было великолепно», они еще долго разговаривали, снова ни о чем и обо всем. За этими разговорами она не заметила, что наступила ночь, и хоть дом был совсем недалеко, ей не хотелось уходить. «Моник, может ты останешься?» - шепнул он ей, снова угадав ее мысли.

Она смутилась, сделав вид, что сомневается: «У меня нет пижамы» - пролепетала она, понимая, что нужно что-то сказать, но сразу не соглашаться. «У меня много маек» – одмигнул он, показывая на стопку чистых белых маек, лежавших на стуле. «Ну хорошо! Тогда я в ванную». – «А дома не будут искать?» – «Я позвоню, все будет нормально».

Забежав в ванную, она еле успела перевести дух. Предчувствуя, что что-то должно случиться, она мигом разделась и напялила его майку, которая сидела на ней точно, как ночная рубашка: «По-моему очень сексуально» – подумала она, при этом, не понимая, что для страстных итальянцев это было действительно так.

Выйдя из ванны свет уже был потушен: «Я выключил, чтобы ты не стеснялась», – «Спасибо» - усмехнулась она. Свет от луны падал сквозь приоткрытые шторы. Она дошла до кровати на носочках через этот свет, заметив, что он не сводит с нее глаз, и почувствовала мурашки на коже.

Забравшись под одеяло, она поняла, что оно одно на двоих, и нечаянно дотронувшись до его ноги, ей показалось, что мурашки переходят в сильную дрожь. «По-моему тебе холодно». – «Нет, нет! Просто после ванной надо бы согреться!». Несколько минут они лежали, не двигаясь. Было слышно только, как они томно дышали, понимая, что так долго они лежать не смогут.

«Спокойной ночи», – сказала она, чтобы как-то закончить на этом, а он ответил, поворачиваясь от нее на бок: «Обними меня». Она обняла его сзади и поцеловала в плечо... потом мочку уха... он повернулся к ней и поцеловал ее в губы...

Он ее уже целовал в щеку, но это было как прощание или встреча, как дружеский жест, пусть и с нежным прикосновением. Сейчас же они целовались как настоящие любовники, такой страсти она не испытывала никогда! «А итальянцы и правда горячие!» – подумала она, тая в его объятьях и наслаждаясь каждой секундой.

Вдруг он остановился: «Моник... ты... я... я не могу... мы сейчас можем сделать то, чего я очень хочу, но о чем потом буду жалеть», – «Я понимаю», – пролепетала она. Он лег рядом, обняв ее. Так они и заснули. Проснувшись со звуком будильника, она встала, оделась и, поцеловав его, сказала: «Увидимся на работе».
Оставшиеся дни недели они говорили только о работе, даже без намека на то, что произошло. Единственное, что ее радовало, что он и правда, сразу быстро поправился. А что ее действительно огорчало, так это его разговоры с гёрлфренд.

Она понимала, что не может ни на что надеяться, и что может быть, зря она у него осталась в ту ночь, но ей не хотелось об этом думать: «Что произошло, было прекрасно и нечего тут сожалеть».

Вечер в испанском стиле

Пришла суббота, день, когда они должны были встретиться, погулять с другими иностранными друзьями и ее коллегами. Всю неделю Элен ее расспрашивала об итальянцах, а Моника все отшучивалась, что все как у всех, ничего особенного.

Когда они встретились в клубе при отеле, Элен поинтересовалась, придут ли ее иностранцы, на что Моника, не подумав, ответила: «Роберто придет!». Элен вопросительно посмотрела на подругу, а Моника, поняв, что сглупила, добавила: «Я просто с ним связываюсь по телефону, если что. Наверно и остальные придут».

Вечер был в испанском стиле, который близок также и итальянскому народу. Выступала какая-то группа, с которой итальянские гости исполнили почти все песни. Несмотря ни на что, весь вечер Моник и ее иностранный ухажер танцевали, как ни в чем не бывало, она исполняла испанские па так, как будто делала это каждую неделю. «Какая легкость и очаровательность!» – можно было читать в его глазах.

Моника вышла на несколько минут на улицу, и к ней присоединился Роб: «Как тебе вечер?» – спросил он, – «Здорово! Я давно так не веселилась», – улыбнулась она. Скоро уставшие, но довольные все вышли на улицу. Вокруг была слышна только иностранная речь. Для Моники это было невероятно привычно, ей не могло это не нравится. Обернувшись к Роберто, она сказала: «Я наверно уже пойду домой. Можно взять свои вещи?». Моника попросила Роба оставить их у него в номере. «Конечно! Пойдем».

Придя в номер, слегка пьяные и довольные, они долго смеялись над тем, как танцевали те парни, что пришли в рэперском облике, им испанские танцы были очень к лицу. Сидя на кровати, Моника опрокинулась на одеяло: «Как же хорошо!», вдруг она почувствовала руку Роба на своей талии: «Это точно». Другой рукой он взял ее голову и прикоснул ее губы к своим... Так она провела еще одну ночь у него. Между ними ничего, кроме поцелуев не было, но провести вдвоем ночь было уже удовольствием для обоих.

В воскресенье утром не надо было никуда спешить. Проснувшись от лучей солнца, что проникали сквозь шторы, они переглянулись: «Доброе утро!» – хором сказали оба.

Они понимали, что хотелось бы остановить это мгновение и остаться вдвоем, не думая ни о чем. Но не могли, в первую очередь, не мог он.

Она видела в его глазах не только очарование собою, но также и переживание о том, что будет, когда он вернется домой. Об этом не хотелось думать ни ему, ни ей. Каждый день они ходили на работу, томные взгляды, шутки, нежные поцелуи в щёку за углом, заметные только им (как им казалось) прикосновения делали эти дни обвораживающими, зачарованными и волшебными. «Приятного аппетита», – сказал он, входя в столовую и неожиданно прислонив ее к стенке, поцеловал нежно в шею, убедившись, что никого нет рядом. Ей виделось всё настолько привычным и, в то же время, рискованным, что трудно было остановиться. Иногда она также оставалась у него, и они еле сдерживали друг друга, чтобы не предаться всем желаниям, которые они испытывали друг к другу.
Так и пронеслись эти 4 недели, точнее месяц. А ей казалось, что прошел целый год. Все было так прекрасно и расставаться совсем не хотелось. «Я еще приеду и совсем скоро!» – «Буду ждать» – сказала она, провожая его в аэропорту и едва сдерживая слезы.

Итальянец снова появляется в жизни Моники

Придя на следующий день на работу, ей показалось, что там стало совсем пусто. Она не могла скрыть свою грусть и на вопросы Элен отвечала, что просто неважно себя чувствует.
Пока не было ее итальянских друзей, у нее былавозможность познакомитьсяс другими иностранцами. Она нашла в этом большой «плюс». Оказалось, что на предприятии также работают и немцы, и англичане, и даже испанцы. С ними также было интересно общаться, хотя для нее это было совсем не то, она ждала Его приезда.
Как-то сидя в офисе, она пила чай и ждала поручений от Келли. Тут зашел Джозеф, итальянец лет сорока пяти, ныне живущий в Германии, и с которым ей нравилось общаться за обедом, слушая его рассказы об Италии и Германии.

Он поинтересовался, как у нее дела. Она пошутила, что скучает без дела и ждет своих итальянцев. Он улыбнулся, присел рядом и сказал: «Знаешь, Моник, ты такой добрый и хороший человек, и я считаю, ты заслуживаешь намного больше, чем то, что переживаешь сейчас. Надеяться на счастье с человеком, который живет за тысячи километров от тебя и у которого своя жизнь, не стоит. Даже если он проявляет к тебе такое внимание, не поддавайся, потому что потом будешь сама страдать».

Она посмотрела на него, но совсем не удивилась его проницательности. Он ей сразу показался каким-то «мудрым стариком», который всегда все знает и все понимает. Она ничего не ответила, только кивнула головой.
Ко всему прочему ее обижали его письма к ней. Она часто общалась с ним в Интернете. Писем становилось все меньше, в них все чаще встречалась холодность и дольки сожаления о том, что случилось. Прочитав очередное письмо, в котором Роберто уже прямым текстом сказал, что жалеет о том, что случилось и ему очень стыдно перед своей девушкой, она поняла, что уже не ждет его приезда так, как раньше, ведь как раньше у них больше не будет.

В субботнее утро ее разбудил звонок, в трубке Моника узнала голос Келли: «Доброе утро, Моник! Прости, что так рано, но сегодня неожиданно приезжают твои друзья из Италии! Сможешь их встретить в аэропорту?».

Моник сначала подумала, что это сон. Приоткрыв сначала один глаз, потом другой, она быстро сообразила, что сегодня действительно тот день, когда ОН приезжает. «Конечно! Во сколько мне там быть?».

Все утро она придумывала, что бы ей надеть, попутно убеждая себя, что теперь это неважно, и ей наплевать, что он теперь думает. Ей вдруг так не захотелось его видеть, что она была готова позвонить начальнице и отпроситься. Но, подумав, что это было бы глупо и непрофессионально, взяла себя в руки, и, одевшись как настоящая бизнес-леди, выехала на встречу к нему.

Рейс к счастью не задержали – ждать Моника очень не любила. Сидя в зале ожидания и уставившись на дверь, откуда выходили прибывшие пассажиры, она все думала, что скажет ему в первую очередь, надо ли его будет обнять и поцеловать при встрече или это будет совсем неуместно.

Но когда она в дверях увидела Роба, поняла, что все будет само собой. Она быстро подошла к нему, он с улыбкой обнял ее и поцеловал, как подобает европейцам, в обе щёки. Ей показалось, что он уже не выглядел таким привлекательным, как раньше, в зимнем пальто и, как ей показалось, уродливой шапке. В этот момент она почувствовала себя на высоте и поняла, что больше не даст ему контролировать ситуацию.

Всю дорогу домой они почти не разговаривали. Она предпочитала расспрашивать новых коллег, с которыми прилетел Роб, о погоде в Италии и какими их были впечатления о России в первые минуты. Одним из «новеньких» был молодой парень Даниель, который показался ей очень добродушным и веселым. Она то и дело хохотала над его шутками, посматривая при этом на Роба.

Последний сидел хмурый, старался ни на кого не смотреть и делать вид, что дремлет. Монике было вроде как все равно, но в душе она понимала, что этот его приезд будет не таким уже веселым и приятным, как прежний.

Первая рабочая неделя, однако, началась хорошо. Они с Робом вроде как ладили, по работе справлялись хорошо. Также много времени она проводила с Даниелем, хотя видно было, что это была хорошая дружба, и они просто не давали друг другу скучать на работе.

Роб между делом потихоньку подключился к их оптимистическому настрою, и тут ей показалось, что все не так уж и плохо. Пока дело не дошло до их первой ссоры. Она уже не помнит, что именно ее разозлило: его бесконечные разговоры с его гёрлфренд или его притворный вид, что она его больше не интересует. Но поссорились они из-за мелочи, которая просто была поводом.

С этого начались те дни, которые были каким-то испытанием: одно утро — все было хорошо, они шутили, вместе пили чай, вспоминая, как и с кем провели выходные, другой день они начинали, поссорившись по пустяку, и не разговаривали весь день.

Моника даже отказывалась работать с ним как переводчик, демонстративно проводя время с Даниелем. Она не знала, затронет ли это Роба, но понимала, что по крайней мере так она чувствует себя спокойней. Потом вся злость куда-то исчезала, и она сама подходила к Робу и извинялась, если понимала, что была не права. То же делал и Роб, когда неприятная ситуация создавалась по его вине. Обычно это было, когда он то и дело напоминал, что жалеет о том, что случилось между ними и такого как раньше больше не будет.

Так и проходили дни, в ссорах и примирениях. На что-то большее их просто не хватало, да и желания не было. Она была очень рада, когда узнала, что в этот раз он пробудет в городе всего 2 недели.

Когда время подходило ко дню отъезда, она была готова провести хотя бы пару дней с ним без ссор, чтобы он уехал без чувства какого-то разочарования. В последний день перед отъездом, они сидели в машине у Моники. Она долго извинялась за то, что испортила ему этот приезд постоянными нареканиями, по сути не имея права на это.

Он же говорил, что сам виноват, и предложил забыть обо всем, потому что в следующий его приезд он хотел бы чувствовать, что его тут ждет хороший друг, который не даст ему скучать. Она, улыбнувшись, кивнула: «Я обещаю, так и будет». И тут он зачем-то опять вспомнил, что было между ними и опять сожалел и говорил, что это была ошибка.

Моника вопросительно смотрела на него, в глазах застыли слезы, но она не хотела его перебивать. Потом он начал говорить какую-то чушь о том, что ей не надо было надеяться на то, что он влюбиться в нее и увезет в Италию. Здесь она уже не смогла сдержать слез: «Ты что совсем с ума сошел? Причем тут влюбиться? Причем тут Италия? Я никогда не думала об этом и никогда бы не использовала тебя, чтобы уехать заграницу! Это так глупо! После всего, что между нами было и что я для тебя сделала! Это так глупо, Роб! Как ты мог так подумать?..».

Роб тут же начал извиняться и говорить, что она не так его поняла, точнее он не так выразился, а еще точнее, это он не так все понял. Он пытался ее успокоить, но было бесполезно. Она не хотела, чтоб он дотрагивался до нее и произнес хотя бы еще одно слово. Но он не умолкал. Он понял, что был настолько не прав, что был готов сделать все, чтобы исправить ситуацию. Он подобрал нужные слова, Моника уже не плакала, но смотрела на него все еще с разочарованием.

«Ну прости меня, Моник! Я не хотел тебя обидеть! Давай не будем ссориться перед моим отъездом! Я так хочу, чтобы мы остались друзьями!». Она ничего не ответила, но дала себя обнять. Он нежно целовал ее лицо, глаза, а она просто отдалась моменту.

Его лицо было совсем близко: «Все будет хорошо». Он поцеловал ее мокрые от слез губы и положил ее голову на грудь. Так они просидели еще несколько минут до того, как ему позвонила его девушка: «Мне пора, Моник! Спи спокойно! До завтра!».

Уже совсем без слез она провожала его в аэропорту. Когда знаешь, что он скоро вернется, становилось совсем не грустно, хотя возвращаться на работу, когда его там не будет, ей не хотелось, поэтому слова Келли ее очень порадовали: «Моник, отдохни пару дней, ты это заслужила».

Горькое разочарование

Эти пару дней растянулись на неделю, потому что работы с иностранцами не было, а письменные переводы она успешно делала дома. Попутно, обдумывая ситуацию с Робом, она поняла, что может сделать, чтобы они стали действительно друзьями без оглядки на прошлое.

В одном из писем, которыми они обменивались с Робом, она заикнулась о прогулках с парнем, с которым у нее все хорошо и с которым она отлично проводит время. Он ответил, что счастлив за нее и засыпал ее вопросами о нем, как о человеке, чем он занимается и т.д. Она не знала, действительно ли он рад этой новости, хотя его данная новость не могла не успокоить.

Она придумала «своему бойфренду» и имя, и профессию, но много не хотела говорить, все-таки обманывать кого-то является не самой лучшей чертой характера. Конечно, ей было обидно: «Почему этого не может быть на самом деле? Мне кажется, я заслуживаю быть с человеком, с которым были бы серьезные отношения...» – все думала она, вспоминая слова мудрого Джозефа. Но отступать уже было нельзя.

Когда его письма стали более милыми и частыми, но все-таки совсем дружескими, она поняла, что поступила правильно, и что факт, что она теперь несвободна как и он, успокоил его, и он больше не чувствует себя виноватым.

Между делом, она решила освоить итальянский. Этот язык ей всегда казался одним из красивейших, наряду с французским. Наняв репетитора, два месяца она неустанно читала книги и выполняла упражнения. Знание французского помогло ей быстро усвоить и итальянский. Уже в следующих письмах она удивила своими знаниями и Роба. Ему это очень льстило, и он взял с нее обещание, что по приезду она научит его русскому.

Так пришла весна и близость дня, когда она снова должна была сидеть в зале ожидания, придумывая первые слова для него. Но так получилось, что в аэропорт встречать ее итальянцев она поехать не смогла. Келли попросила ее заменить и поработать с англичанами, а встречать поехала Элен.

Моника не могла понять, хорошо ли это, что встретит его не она. Может быть, это знак, что теперь действительно все будет по-другому, без ссор и разочарований, а просто деловые и дружеские отношения. По крайней мере, именно так она себя и настраивала.

Поздно вечером в день приезда, сидя за компьютером она услышала, как звонит мобильный: «Кто это может быть в такой час? Может быть мой бойфренд?» – пошутила она про себя, подходя к столу, где лежал телефон. «Роберто вызывает» – было написано на экране. Сначала она не знала, что делать. Он никогда не звонил ей вечером, только если что-то не случалось.

Она схватила трубку: «Пронто?», – «Привет, Моник!» – услышала она радостный возглас с приятным ей итальянским акцентом, «Что с тобой случилось? Я ждал, что ты меня встретишь в аэропорту!». На несколько секунд ей стало радостно, ведь ему-то было грустно, что не ее он увидел в зале ожидания.

«Келли попросила ее заменить. А разве тебя не устроила Элен?», – шутя ответила она. «Это не смешно! Жду тебя завтра на работе», – с ухмылкой сказал Роб. И тут она поняла, что действительно в этот раз все будет по-другому. Она будет продолжать ту историю с бойфрендом, пусть ей и придется притворятся, что он ей звонит, пишет и что они гуляют по вечерам.

Так все и было. Проводя отлично время вместе на работе и вне ее, ужиная в кафе и прогуливаясь по парку (только когда бойфренд занят, конечно), они казались отличными друзьями, которые не имели даже повода поссориться. Но, конечно, в душе ей было грустно. Она смотрела на него, такого привлекательного в этой кожаной весенней курточке и джинсах и иногда очень хотелось обнять его и поцеловать, но она делала все, чтобы он этого не заметил. Но он замечал, все это было в ее глазах.

Но дни шли, разговоры были только о работе, погоде, Италии и сумасшедших русских, с которыми иногда весело, а иногда и не очень, работать. Также были и уроки русского языка, - именно этим они и занимались в свободное от работы время. Он быстро усваивал русские словечки, а алфавит, дни недели и месяца он знал уже наизусть.

Ей, конечно же, нравилось быть его учителем, ведь это означало проводить с ним еще больше времени. Но Роб тоже был совсем не против ее компании. Наличие у Моники бойфренда настолько успокоило его, что пофлиртовать с ней было совсем невинным для него делом, хоть и очень приятным. Он то и дело подмигивал ей и говорил какие-то пикантные вещи, при этом ссылаясь на дружеские отношения, при которых они могут обсуждать все, что угодно.

Все прикосновения, объятия и поцелуи в щёки были такими же нежными как раньше, просто Моника старалась не придавать этому значения, продолжая делать вид, что они теперь оба несвободны, и такие милые отношения ее устраивают.

А уже через две недели приехал и Даниель, стало совсем радостно и как-то спокойно. Монике было уже проще находится с Робом рядом, когда рядом был и Даниель. Пусть он и читал все в ее глазах, от него ей не хотелось ничего скрывать. Даниель ей стал как-то даже ближе, чем Роб. Она могла с ним поделиться и рассказать что-то, что не рассказала бы Робу. Но про ложь с бойфрендом, хоть ей очень и хотелось, ему рассказать она не могла.

Они даже однажды поссорились. Дело было не пустяковым, но Даниель подошел сам, извинился, наговорил ей кучу хороших слов и сказал, что она стала его настоящим другом, пусть его гёрлфренд и ревнует, «но теперь, Моник, ты в нашей итальянской семье». Это было настолько приятно, что Моника не могла его не простить. «Вот это настоящие дружеские отношения. И почему так не могло быть с Робом с самого начала?..».

Прошли еще две недели. Дело близилось к отъезду инострацев. Но в этот раз ребята уже не знали вернуться ли и если вернуться, то когда. Проблема также была в том, что контракт Моники истекал летом, через два месяца, и его вряд ли собирались продлевать. Но Роб ее убедил, что даже если она не будет работать с ними, они обязательно будут видеться по вечерам, ужиная также в кафе и гуляя по парку. Но ей все равно было грустно. Не хотелось, чтоб он уезжал, ни он, ни Даниель.

Но день пришел. Всю дорогу они сидели вместе, слушали музыку из одного плеера. Она взяла его мизинец своим, как делала в детстве с братом, и так они ехали до самого аэропорта, молча, прижавшись друг к другу. Когда он задремал, она долго смотрела на него и не могла сдержать слез: «Вернется ли он? Так хочется еще побыть с ним рядом!».

В аэропорту, грустен был и он. Он смотрел на нее также нежно, как раньше и казалось, тоже не хотел ее отпускать. «Знаешь, Моник, в этот раз было все настолько здорово! Спасибо тебе», – обняв ее крепко за талию, пролепетал он.

Именно в тот момент она поняла, что все-таки между ними что-то больше, чем просто дружба.

Последний приезд итальянца в Россию

Летом Монике пришлось искать новую работу. Ей с одной стороны было грустно уходить с этой компании, хотя здесь и стало совсем пусто с отъездом почти всех иностранцев. Весь июль она отдыхала, развлекалась, параллельно проходя собеседования в разных компаниях. В одной из них ей и посчастливилось найти новое местечко. Предприятие было перспективным, коллектив молодой. Правда ее знания языков было почти не нужным, но работа была привлекательной, и она согласилась.

В это же время они с Робом все также переписывались. Она писала про их отличные отношения с ее молодым человеком и новую перспективную работу, а он ей рассказывал про покупку нового дома и его скорого переезда туда с его девушкой.

Ей было грустно, но она была за него рада. Новостей о его приезде пока не было, но они оба надеялись, что еще увидятся. Моника также общалась и с Элен, надеясь узнать что-то и у нее, но пока ничего радостного ждать не приходилось.

В один солнечный сентябрьский вечер звонит ей ее бывшая напарница: «Привет, Моник! Как дела? Тут оказалось, что я со следующей недели будут работать с твоим Робом, он приезжает сам». Моника не могла поверить. Ее сразу захватила обида, что он ей ничего не сказал, и легкая зависть, что с ним будет теперь работать Элен.

На следующий день Моника получает смс-сообщение от Роба: «Хей, красавица, я приезжаю в понедельник! Жди!». Она улыбнулась и подумала, что эта новость, конечно радостная, но почему-то она уже не чувствует какого-то счастья и эйфории как раньше. Ну да, это хорошо, что они снова увидятся, но...

«Я больше ничего к нему не чувствую. Все прошло» – неожиданно осознала она.

Это были не просто слова. Может быть, из-за этого притворства с бойфрендом, а может потому что действительно время лечит. Она больше не чувствовала необходимости и желания быть с ним. «Странно как-то.., но может быть все вернется, когда я вновь увижу его?».

Вечером в день приезда он ей позвонил сам: «И снова привет, Моник! Рад слышать тебя! Может быть, поужинаем вместе, а то я с дороги совсем оголодал». Она встречала его возле отеля, все ожидая, что именно почувствует, когда увидит его: снова ту страсть, что была всегда или действительно все прошло.

Тут появился он. Приближаясь к нему, она разглядела его привлекательную улыбку и блеск в глазах, но видеть его было как-то совсем странно. Он обнял ее, поцеловал как обычно в европейском стиле, а она все думала, как же непривычно было это чувство, когда ты не чувствуешь ничего.

Весь вечер она пыталась прийти в себя. Ей было все это даже как-то неприятно. Они мало разговаривали по большей части, - она просто не знала, что ему сказать. А Роб же, напротив, казалось, что все больше и больше проявлял к ней внимания, что он как никогда рад был ее видеть.

Когда они вернулись в отель, он долго смотрел на нее: «Моник, что с тобой? Ты весь вечер сама не своя», она подняла глаза: «Даже не знаю, Роб.. Какое-то странное чувство... Мне надо побыть одной. Позвони мне, еще увидимся».

Всю дорогу она пыталась понять, что с ней, что с ним, и что вообще с ними. «Мы поменялись ролями?» – размышляла она, вспоминая, как он смотрел на нее весь вечер, а она не могла ничего ответить. Лежа в кровати, она пропустила через себя всю эту историю с ними, все, что было и могло бы быть и вдруг воскликнула, причем на английском: «I’m over him!» и побежала к телефону.

Она позвонила своей лучшей подруге Кейт, единственной, кто был в курсе всех событий, связанных с Робом: «Кейт, послушай, все прошло!» - «Моник, что случилось? О чем ты?» – «Я больше ничего не чувствую к нему! Он мне безразличен стал! Совсем! Чувствую такое облегчение, не поверишь!» – «И правда, не вериться, дорогая! Но я очень рада за тебя! Пора уже жить дальше!».

Так она и сделала. Все те вечера, что они проводили вместе, она общалась с ним только с дружескими чувствами, стараясь не обращать внимание на то, что Роба очень беспокоило, что она больше не смотрит на него так, как раньше. Он пытался ее задобрить, пускал в дело все тот же нежный взгляд, но теперь это больше не действовало. Нет, он также был привлекательным, его акцент также звучал очень сексуально, но теперь это было вне ее желаний.

В один из вечеров, когда они вернулись, Роб вдруг сказал: «Моник, я смотрю, у тебя все хорошо! Ты выглядишь намного лучше и кажешься очень счастливой!», – «Да, Роб, это так, а знаешь почему?», - «Нет, но очень хотел бы». И тут она произнесла заветную фразу, что не смогла сдержать той ночью: «I’m over you!». Последовало молчание.

«Ты же знаешь, что это значит?» – спросила она, ожидая его реакции. – «Да, конечно, знаю. И... и я очень рад за тебя! Наконец между нами нет ничего недосказанного». Это было действительно так, она улыбнулась, а у него улыбка получилась какой-то совсем ненастоящей.

В один из вечеров Роб сказал ей, что этот раз – точно последний, когда он приезжает в Россию. Монике стало грустно, но с другой стороны она понимала, что не будет страдать.

Оставшиеся дни они провели очень хорошо. Много общались, веселились. Были и прикосновения и дружеские поцелуи, которые для обоих, казалось, ничего не значили. По крайней мере, со стороны так выглядело. Никто из них видимо не чувствовал, что хочет чего-то большего. Все было и так идеально. Вроде как...

В последний день его пребывания, он пригласил ее вечером помочь ему собрать вещи. Этот раз был первым, когда она пришла к нему в номер после всего, что случилось тогда. Он был озабочен складыванием вещей, когда она вошла.

«Привет! Помощь не нужна?» – «Пока нет! Лучше давай поболтаем». Они легли на кровать и начали болтать о том, чем будут теперь заниматься. Она рассказывала о своих планах со своим молодым человеком, который стал почти уже настоящим, уж так правдоподобно она о нем рассказывала. Он же делился тем, какую мебель он хочет купить для дома и что ему совсем не хватает на это времени.

Она лежала на животе в своих любимых черных джинсах и синей майке, которая так выделяла ее большие голубые глаза. Он лежал на боку и смотрел на нее так завораживающе, что устоять было сложно, но она лишь улыбалась и делала вид, что ей все равно.

Но вдруг она у него спросила: «Роб, скажи, а что было первым, на что ты обратил внимание, когда меня впервые увидел?», – «Ха, это была твоя улыбка! Я так люблю, когда ты улыбаешься!», – и тут он ее поцеловал.

Это был совсем не дружеский поцелуй в щёку, а самый что не на есть нежнейший поцелуй в губы. «А это еще за что?» – спросила она, слегка ошалев. «Это тебе за то, что ты такая, какая есть! А еще ты в этих джинсах такая сексуальная» – воскликнул он, оглядев ее формы. Она смущенно улыбнулась, а он, подвинувшись поближе к ней, поцеловал ее снова, а потом еще и еще.

В следующий момент он уже обнимал ее и целовал так нежно и страстно, как будто ждал этого очень долго, а хотел еще дольше. Она целовала его и думала, что просто любит целоваться, особенно с ним, с итальянским другом, и здесь нет ничего большего, это просто дружба. Но вряд ли друзья так смотрят друг на друга, так обнимают и целуют.

Он уже не сдерживал себя, она не видела в его глазах сожаления или опасения за завтрашний день и что он будет думать потом, он хотел ее именно сейчас, как и вчера и позавчера и раньше. А у нее не было ни сил, ни желания отпираться. Все чувства вернулись к ней так быстро, что она не заметила, как уже ее обнаженное тело касалось его нежной кожи. Они отдались моменту, желанию и страсти, которые так переполняли их все это время...

Лежа на боку и смотря друг на друга, они ничего не говорили, просто улыбались. Моника понимала, что это было действительно прекрасно, что она любит его, но по-своему, не как друга, конечно, но и не как того, без которого не сможет жить.

Он смотрел на нее своими очаровательными синими глазами, и она понимала, что уже не окунется в них без оглядки. Стоя в дверях, она знала, что это был действительно последний раз, когда она видит его: «Я буду скучать, дорогая Моник!», – «Я тоже, Роб! Увидимся в Интернете! И может быть, когда-нибудь, но теперь в Италии!», подмигнула она и нежно поцеловала его в губы.

Медленно прогуливаясь в сторону дома, она жадно вдыхала воздух и наслаждалась моментом. Она не хотела думать о том, что, по сути, он изменил своей половинке, а она - пусть и придуманной, своей. Но если считать, что они были в другом мире, таком явно представлявшемся ей, где были свои законы и правила, где они могли быть вдвоем несмотря ни на что, то этот вечер был идеальным прощанием для них обоих.

P.S. Говорят, время лечит. И пусть неизвестно, что делать, если время не успевает лечить до того, как все повторяется вновь, - этот момент придет, когда, оглянувшись, ты поймешь, что и это пройдет.